Как шляпку я кокетливо поправлю крышу...
Внимание! Не бечено.
Трижды переписанное, выстраданное, но родное и любимое:
Давай поженимся
читать дальшеВзрыв был такой силы, что нас с Молчуном даже под защитным пологом гарью обдало. Пока прочихались и прокашлялись, копоть развеялась. Осмотрели поле боя. Представшая картина глаз никак не радовала. Ни один.
Лаборатория в хлам! На единственном окне рама вывернута наружу. Держится на сопле. Ой!.. Нет. Уже не держится. Стены и раньше не радовали бодрой расцветкой, а сейчас так вообще безрадостным оттенком напоминали склеп вампира. Осколки повсюду. В столе прожженная дыра размером с мою ступу. На потолке бурые разводы того, что некогда было в пробирках.
Вздохнула. Не впервой. Видать, полетит наш Летучий Голландец с обыкновенными пушками. Вздумалось же нам помагичить с чугуном, облегчить ход летучему кораблю, который мы с Молчуном третий месяц конструируем. Домагичились! Впору новую лабораторию строить. А все он, ящерка упёртая! Говорила же, что серу из чугуна выгонять нужно, а не добавлять немеряно. Так во всех трактатах написано. Дык, нет же! Эксперимент, говорит, поставим. Поставили! Наверняка вся округа опять на ушах. Грохот-то знатный стоял. Вдруг Нагайна вновь на сносях? Будет шипеть, если раньше времени яйца из нее посыплются. Мдя-я-я-я...
- Огурчиков бы. Малосольненьких, - вырвалось. Молчун повернул ко мне свою закопченную мордель, окинул взглядом с головы до ног и протянул подозрительно:
- А вот с этого места поподробнее.
- Какие подробности тебя интересуют? - за свои шестьсот с хвостиком отлично научилась прикидываться валенком. - Как огурцы малосолить? Вода, соль, кадка и лист смородины. Да! Огурцы обязательны. Через пару дней хрусти себе на здоровье.
- И всё? Добавить больше нечего? Ты же знаешь, что я не об огурцах.
Сделала самые честные-пречестные глаза и помотала головой:
- Нечего, - как в подтверждение этого, желудок выдал невероятно жалостное урчание, спасая положение и меня, озадаченную. Врать ему не могу, а молчать с каждым разом все сложнее. Молчун захохотал расслабившись:
- Ха-ха-ха... Так бы и сказала, что пора закругляться и чего-нибудь перекусить. А то, огу-у-у-у-рчиков... Мяса! Да побольше. Одной травою сыт не будешь.
- Мяса, - согласилась. - С огурчиками.
- Уговорила. Тогда так: с меня мясо - все равно вы, женщины, не умеете его должно готовить, а с тебя всё, что не бегает и хрустит на зубах.
- Песочка, что ль тебе на блюдо насыпать, экспериментатор хренов?
- Позубоскаль еще мне тут. Накажу!
- Напугал ежа.
- Отшлепаю.
- Ой, всё! Только обещаешь. А как дело дойдет...
- Яга! - рыкнул с такими интонациями в голосе, что мурашки парадным маршем по спине прошлись и окопались где-то пониже поясницы. А потом так вкрадчиво:
- Ты поесть хотела, или еще пол дня потерпишь?
- Обещаешь?
- Что?
- Пол дня.
Обожаю дразнить этого ящера! И ведется ведь. Сверкнул расширившимися зрачками, шагнул ко мне, прижал к груди одной рукой, а второй махнул. Краем глаза увидела, как раскрылось окно портала, почувствовала секундное головокружение и оказалась по грудь в воде. Оп-п-па! Озеро. То самое место за грядой массивных валунов, где мы с ним купались вдали от любопытных глаз.
- Остудить мой пыл решил?
- Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Отмыть, перед употреблением.
- Может лучше оленинки? Чай не девочка. Жестковата буду.
- По мне в самый раз, - плеснул себе в лицо пригорошню воды, а я вспомнила, что на мне не меньший слой копоти, и расхохоталась.
- На очищающее заклятие мочи не хватило? Или силы на обещанные пол дня бережешь?
Очередная порция брызг полетела мне в лицо. А я что? Я ответила! Он тоже... Следующий час мы провели с большо-о-о-о-ой пользой. Молчун пытался меня слегка утопить, а я делала все, чтоб воспрепятствовать этой несправедливости. В результате мы выползли на берег вконец обессиленные, под сдвоенный аккомпанемент наших негодующих желудков.
- Все, Яга, я победил! А, как победителю, мне положена награда, - Молчун, как специально, раскинулся на бережку всем своим великолепным телом.
- И чего же тебе надобно, старче? - прищурилась, наблюдая за капельками, стекающими по его бокам.
- Какой я тебе старче? - надул губья мой друг. - Только первую тысячу лет разменял. Я - мужчина в самом расцвете сил! Постоять за себя о-го-го, как смогу!
- Только постоять? А пошурудить уже не? Не судьба боле?
- Тебе ли не знать? - навалился сверху - не вздохнуть. - Иль новых доказательств потребуешь? - ткнулся губами в чувствительное местечко на шее.
Призадумалась, хоть и трудно это было сделать, под его неспешной лаской. Если дело до прямых доказательств дойдет, то поесть и впрямь не скоро получится. А мне ж не только о себе думать нужно. Вздохнула, запустила пальцы в его мокрую шевелюру, потянула, оторвав от столь увлекательного занятия.
- Не сейчас. Давай и правда покормимся. А то я такая голодная, что от твоей филейки готова кусочек отгрызть.
- Но-но-но! Мои тылы неприкосновенны! Лучше я и впрямь тебя олененинкой побалую, а доказательства позже предоставлю.
Через час я вгрызалась зубами в сочные куски мяса и хрустела такими желанными огурчиками. Молчун не отставал, запивая вкусности свежим, холодным квасом. Вдруг на лавке моя котомка походная запрыгала. Блюдует кто-то. Облизала пальцы, глотнула кваску и полезла в котомку. Так и есть. Сестрица моя, Манефа, трезвонит:
- Здорова, Яга!
- Здорова, коли не шутишь!
- Ты сейчас в своём лесу, или еще где нечистый носит?
- В своём, а где ж мне быть. Чего хотела?
- Одолень-трава у меня закончилась, а тут, как назло, срочно понадобилось снадобье одно сделать. Поделись, а! Знаю, что у тебя всегда в запасах водится.
- Ох, сестрица, кого приворожить там уже вздумала? Чай нового молодца себе присмотрела?
Манефа неопределенно передернула плечом, но так и не призналась, на кого глаз положила:
- Ну, так что? - спрашивает. - Дашь травы взаймы?
- Прилетай, чего уж там, поделюсь как-нибудь.
- Жди! Скоро буду, - и отключилась.
- А хороша у тебя сестрица!
Я и не заметила, что Молчун мне через плечо в блюдце заглядывал. Вот уж кто ни одной юбки не пропустит! Пожала плечами. Тайны ему женские что ль выдавать? Сестрица-то намного старше меня. Уже почитай годков четыреста в этой личине ходит. Если я урюк сморщенный изображала, чтоб ухажеров разных от себя отвадить, то она наоборот, облик свой шарпейный красотой неземной маскирует, потому как иначе уже нельзя, а на мужиков тянет, как в пору юности, если не больше.
Заедет к ней какой добрый молодец - она ему и баньку, и на стол из печи все, что боги послали, чарку вина с каплей зелья приворотного, чтоб забыл хоть на время про всех, кого любит, и в постель мягкую уложит, да сама не забудет под бочок закатиться. Он и рад, наивный, девку сочную да красивую за бесплатно потискать. А наутро проснется молодец - батюшки светы! Своей Машке, Фроське, Глашке изменил, и с кем? Рядом на подушке такая забава сопит, что коль в страшном сне привидится - копыта отбросишь. Я ж свой прежний морок с нее рисовала, до последней бородавки на носу. Ухватится молодец за портки, да поминай, как звали! А она, горемычная, потом у окошка посиживает и нового красавца поджидает.
Если б в своё время Трандяшка за клубочком доскакал до Манефы - сразу бы точно не вырвался. Глядишь, и не был бы теперь так счастлив со своим Говоруном. Может и не довелось бы им на узкой дорожке встретиться. Это что ж получается? Тогда и мне с Молчуном не светило бы? Вот дела! Нужно Трандяшке малинки спелой корзинку передать. Пусть цыпленок витаминчиками побалуется. Заслужил.
Молчун огладил себя по вздувшемуся животу, потянулся, хрустнул суставами и подскочил, что в передок ужаленный:
- Ну, червячка заморили, пора и за дело браться. Ты, Яга, так и быть, оставайся. Сестрицу свою поджидай. А я в лабораторию. Посмотрю, что там можно сделать.
- Только не экспериментируй там без меня.
- Беспокоишься? Не стоит. Я большой мальчик, без нянек давно уже живу, - сказал, как ощетинился.
- Еще чего? Буду я о тебе беспокоиться! Просто не хочу очередной тарарам пропустить. Будет, чем потом народ потешить в очередном застолье.
- Не пропустишь, - чмокнул в нос, успокоившись. - Обещаю позвать, как только подготовлю все для нового взрыва.
- Вали уж, змей термоядерный, - благословила его и зашуршала травками. Шагнул в портал, да только минут через пять выскочил обратно. Напряглась. Уж больно загадочный вид у него был.
- Аль забыл чего? - отставила в сторону своё занятие.
- Давай поженимся!
Молча подошла почти вплотную, оттянула вниз оба века, полюбовалась на нормальные, вертикального разреза зрачки и чертиков, пляшущих в их глубине, тыльной стороной ладони потрогала лоб и пожала плечами, обращаясь сама к себе:
- Странно. Лоб холодный, не обкурился, перегаром не пахнет, а такую хню несет! Видать к дождю, - сделала заключение и снова занялась травами, которые не так уж и требовали моего внимания, но помогли отвлечься от больной темы. краем глаза наблюдая за своей головной болью. Он вздохнул.
- Ну, вот! Думал, посмеемся вместе над моей шуткой, дождемся твою сеструндию, выдашь ей, что положено, и ...
- ...будем вместе заниматься уборкой, - закончила я за него, догадавшись об истинной причине его возврата. Не любит соколик убираться.
- Нет уж! Сам накосячил, сам и убирай. А еще раз такое ляпнешь - помелом тебя по горбу поглажу. Жених хренов!
Молчун приблизился, взял моё лицо в свои теплые ладони и виновато так:
- Яга, ну ты чего? Я ж пошутил. Ведь оба знаем, что жених из меня и впрямь никакуйский. Мы же друзья?
- Друзья, - отозвалась эхом.
- Мир?
- Мир.
- Пойдешь со мной разгром тот убирать? - решил воспользоваться моментом и еще раз попытать счастья. Щаз-з-з-з...
- А вот хренушки! Занята я...
Не успела рот захлопнуть, скрипнула дверь - сестрица на пороге. Щечки румяные, губки алые, глазищи в пол-лица, коса до пояса, на конце в кольца завивается. Бровью соболиной повела, грудь как бы ненароком огладила и мой ящер сразу в ее сторону стойку сделал:
- Яга, сколько с тобой знакомы, а ты до сих пор с такой красавицей меня не познакомила. Ай-яй-яй, какое упущение. Придется исправлять, - подскочил к Манефе, склонил голову в галантном поклоне, только что каблуками не щелкнул. - Позвольте представиться - Молчун.
- Манефа, сестра Яги, - томно взмахнула ресницами моя сеструндия и протянула ручку для поцелуя, что он тут же поспешил сделать. Тьфу, да и только! Марлезонский балет, прелюдия...
Отвернулась, чтоб не видеть этого безобразия. Рука так и тянется к помелу. Вот только не определюсь, чего больше хочется: то ли самой на него вскочить да сдернуть куда подальше, чтоб глаза мои на эту парочку не смотрели, то ли по тыкве ящеру распутному да сеструндии моей коварной настучать, чтоб аж морок с нее свалился. А они, как назло, воркуют там, позади, голубками сизыми. Ну, погодите! Устрою я вам сейчас лямур-тужур!
Метнулась мухой к печи, брякнула на стол остатки пиршества, краюху хлеба, мухоморовку из шкапчика выставила, по чарочкам плеснула щедро, не забыв себе кваску вместо настоечки булькнуть, да капнула незаметно в их питье снадобье одно, секретное.
- А давайте-ка за стол. Чего у порога толкаться? Выпьем за занакомство.
Через пару часов и полтора литра мухоморовки сестрицу мою понесло не по-детски:
- З-з-з-наешь, соколик, х-х-х-хороший ты мужик! - виснет Манефа на шее Молчуна. - Ик... икр... и крас-с-с-сивый, сука! Я же виж-ж-жу...
- И что же ты видишь? - интересуется он подозрительно трезвым голосом, а сам на меня косо так поглядывает. А я чо? Я ничо! Сижу себе, в окошко, на опустившиеся сумерки любуюсь.
- Все я виж-ж-жу, - Манефа тыкает пальцем в меня, потом в его грудь, устраивает поудобнее голову на его плече и начинает сладко посапывать. Морок на ней еще держится, но уже расплывается, демонстрируя нам то сморщенную ручку, то клок седой пряди на голове. Молчун тихонько отстраняется, укладывая пьяную в дрова на лавку, подсовывает ей под голову мою котомку и поворачивается с серьёзным видом.
- Зачем споила? - смотрит пытливо.
- Захотелось, - прячу глаза.
- Ревнуешь? - слышу раздражение в голосе. - К чему это? Мы ведь друзья.
Закусила губу. Наружу рвется признание, да не хочется все окончательно испортить. Терять его сейчас не готова. Да и потом вряд ли буду.
- Я пошел, а ты подумай на досуге над своим поведением, - махнул рукой и шагнул в портал, оставив меня наедине с моей сестрицей дрыхнущей и мыслями невеселыми. Ну и ладно! Перебесится, обратно прискачет. Все равно ближе меня да братцев у него нет никого. Утро вечера мудренее. Посплю и придумаю, как и прощения не просить (по-любому я права, неча на глазах у нонешней подруги новую кадрить), и отношения в прежнюю колею вернуть.
Наутро Манефа встала злая и больная. Все же сыворотка правды у меня еще сырая, не доработанная. Вон и на Змея моего любимого совершенно не подействовала. Или ее в питье иное нужно добавлять, чтоб соединений со спиртом и галлюциногенами не образовывала. А может в другой пропорции нужно? Может наоборот, стоит усилить эффект? Пока мысль не ушла, кинулась записывать. Строчу в блокноте, на сестрицу не гляжу, чем да как от тяжкого похмелья спасается. Когда глаза от записей оторвала, она уже в полном порядке, напротив меня на лавке сидела и задумчиво так глядела.
- А ты изменилась, Яга. Влюбилась, - Манефа не спросила, а словно подтвердила свои мысли.
- Ну, допустим, да. И что с того?
- Я так понимаю, ему ты не спешишь об этом сказать?
- А за каким торопиться? - не стала раскрывать перед ней все тонкости нашего общения с Молчуном.
- Это ты кому сейчас заливаешь, сестра моя меньшая? Я ж тебя вижу насквозь и еще на три метра в землю. Тяжкая ты, ребеночка под сердцем носишь, да еще и потерянная какая-то. Может чем помочь? Зельем там подсобить. Мы же ему в две минуты приворот организуем.
- Не хочу приворот. Хочу все по настоящему.
- Эх, это пока молодо-зелено, чувств настоящих и хочется и можется, - насупилась сестрица. - Давай уж травку обещанную. Полечу зелье варганить. А сама подумай хорошенечко, как красавца-то не упустить. Счастье, оно ведь как птица в руке - держать нужно бережно, но крепко. Чуть послабишь пальцы, и поминай, как звали.
Сеструндия уже давно домой улетела, а я вокруг избы хлопочу, порядки навожу, да размышляю. Слова ее последние из головы все никак не идут. Счастье... Счастье... Счастье - птица. Птица Счастья... Хлопнула себя ладошкой по лбу. Точно! У нас же есть Птыц - самый большой спец по счастью, а значит, непременно должен помочь. Не успела мысль до конца оформиться, Птыц тут, как тут. Собственной персоной нарисовался. Верно же, что появляется, когда совсем припечет. Только серьезный какой-то.
- Птыц, чего случимшись-то? Ты чего такой сердитый? Али я тебя чем обидела?
- Да ничего не случилось, - успокоил. - Пойдём в избушку. Разговор есть. Важный.
Его на лавку усадила, а сама чайку на травах скоренько заварила, да на мышей оторвалась за сметану спертую. Хотела друга блинами со сметаной побаловать.
- Сядь, хорош суетиться! - развёл нас с мышами по разным углам. – Вот скажи мне, долго вы ещё с Молчуном душу друг другу рвать будете?
- Ой, Птах, не начинай. Всё у нас хорошо, - запела уже привычную песню, зацепив краем глаза силуэт Молчуна за окном. Сейчас я на его нервишках отыграюсь. – Не ссоримся, не ругаемся. Что не так-то?! Получше других живём.
- Угу, так «получше» да так «хорошо», что ты по ночам, когда Молчун услышать не может, в подушку ревёшь? Или так всё распрекрасно, что ты про новую жизнь, что под сердцем носишь, молчишь и ничего любимому не говоришь. И он тоже раскрасавец! - повысил голос Птыц, тоже разглядев моего ненаглядного. Театр одного зрителя, бля!
- Напридумывал себе в голове чёрте что про ваши отношения. Отбивается от своей к тебе любви из глупости, не иначе!
Я уткнулась носом в ладошки, рыдаю так показательно, чтоб зрителя пробрало до самых печенок. Пробрало не только зрителя. Птыц тоже проникся моментом, заизвинялся:
- Ну, прости меня, Ягуся, прости, что так резко всё тебе сказал. Но пойми, нельзя молчать о своей любви. Нельзя потакать страхам другого! Потому что можно однажды понять, что ты ничего не успел – не успел сказать, не успел понять, что любим взаимно, не успел побыть счастливым и всё потерял.
- Да я умру за него! Умру, а он как маленький: "Мы с тобой друзья и у нас свободные отношения", - процитировала молчуново любимое выражение.
Птыц еще долго увещевал да уговаривал меня не выделываться. А я уж в режим ожидания перешла. Все, что нужно было услышать, Молчун услыхал. Теперь решение только за ним. Птыц напоследок стребовал с меня обещание хотя бы про ребеночка папашке рассказать, подмигнул мне, стоя на пороге, и вышел вон. Зуб даю, пошел строптивца дожимать! Вот есть в жизни счастье!
Ближе к вечеру, когда я вся извелась в одидании, Молчун ввалился в избу, разгрохал кувшин, который никому не мешал, но неожиданно попался ему под ноги, загрёб носком сапога осколки под лавку, и все это проделал с самым нечитаемым выражением морды лица, которое только водилось в его арсенале. Я непроизвольно напряглась. Не то, что б страшно было. Нет. С ним никогда не страшно, да и я не пугливая лань. Не требую трепетного отношения. Но что-то подсказывало, что не с новой идеей чугунного литья он сюда пожаловал, и предстоящий разговор будет с сюрпризом.
- Это правда, что мне Птыц сказал? - грозно так поинтересовался, аж булки поджались.
- И что он тебе сказал? - решила включить режим блондинки, лихорадочно обдумывая, как бы так поскорее сдернуть отсюда, переждать грозу где-то в укромном местечке.
- Что ты и вправду моего ребенка носишь под сердцем. Почему молчала?!
Поняла, что сдернуть просто так не получится. Придется сдаваться:
- Я и не молчала. Ты практически сразу, вместе со мной узнал о беременности. Помнишь, там, на горе, в Ледяном царстве, привела тебя в чувства столь радостным известием. Просто ты напрямую больше не спрашивал, а я не хотела лишний раз воду мутить, - не люблю оправдываться, но сейчас нужно мозги ему затарахтеть, чтоб беситься перестал.
- Это было похоже на шутку.
- Не ко времени тогда было разборки учинять. Да и ни к чему. Мы с тобой друзья. Меня все устраивает. Тебя тоже. Захочешь с ребятёнком помочь - против не буду. Но и женить тебя на себе не собираюсь. Больно надо...
Молчун перебил, решительно рубанул воздух ребром ладони:
- Нет. Так дело не пойдет! Тебе надо или не надо, но ребенку отец нужен. Если тебе не стыдно, что при живом отце он полусиротой числиться будет, то мне на это не все равно. Я решил. Мы поженимся. И не возражай!
- Да не возражаю я, - отвернулась, старательно выискивая что-то на полочке, чтоб скрыть свою довольную мордель, которая вот-вот от счастья треснет - Раз решил, так тому и быть.
- И что, даже не поцелуешь женишка? - вдруг муркнул на ухо, подобравшись как-то незаметно сзади.
- Неа! - расслабилась. - Я уже вхожу в роль супружницы. У меня тут дел полно. Каши вот не наварила, пылюку еще не вытирала и, по-моему, голова начинает болеть.
- Р-р-р-р-р... - продолжил истязать мой слух коварный искуситель. - У меня найдется верное средство от твоих головных болей.
- Это какое же? - выгнулась, подставив шею под поцелуи.
- Идем в кровать. Я тебе его там презентую - моё личное ноу-хау.
- А кто против? Я очень даже за, - позволяю ему увлечь себя на постель.
Внутри столько счастья плескается, что хочется и смеяться и плакать одновременно. Его руки, его губы, они повсюду. В них сила и нежность, напор и страсть. Тело горит, требует разрядки, а он словно издевается:
- М-м-м-м-м... Я еще тут не целовал... И вот тут...
Дергаю его на себя. Смеется. Устраивается между бедер, потирается, но не входит. В глазах темнеет от желания. Чувствую, сейчас сама кого-то, такого умного, изнасилую. Выворачиваюсь, переворачиваю его на спину и решительно беру все в свои руки. Вернее, не только в руки, но это уже и не важно. Он на мне и во мне. Садится, сжимает в объятиях. Двигаемся в унисон, медленно раскачиваемся, постепенно ускоряя ритм. Из груди рвутся стоны и всхлипы. Поцелуи, как укусы, не успокаивают, только сильнее распаляют. Нечем дышать. Взрываемся почти одновременно. Сознание уплывает, машет ручкой.
Прихожу в себя, лежа на его груди. Сердце уже не грохочет по ребрам, бьётся ровно и сильно, как и то, что под ухом. Открываю глаза и встречаюсь с его хитрым взглядом:
- Ну что, голова не болит? Помогла моя пилюлька? - щекотнул пальцами по ребрам.
- Еще не поняла. Как-то не распробовала. Можно повторить? По-моему в висках еще стучит.
- Яга, побойся бога! Приличные мужья на жён два раза в неделю, строго по расписанию залазят. Ты хочешь, чтоб я оба заряда за один раз отстрелял? А чем в остальные дни будем заниматься?
- Ну-у-у-у... Я так не играю! - щипнула его за бок. - Не успела замуж выскочить, а мне тут уже такие мрачные перспективы супружник будущий обрисовывает. Хорошо, хоть не поторопилась согласие дать. Есть еще возможность спрыгнуть с крючка да поискать более подходящую кандидатуру.
- Я те спрыгну! - сжал посильнее в объятиях. - Нечего! Пользуйся тем, что под рукой. Мною то есть. Убедила. Постараюсь не два, а целых три раза в неделю на своей флейте исполнять.
- Ха-ха-ха... На твоей флейте исполнять только я могу. Сам не достанешь. А вот орудовать ею придется самому. Хотя... Так уж и быть, помогу тебе, в случае немощи, поддержать ее на боевом взводе.
- Сплюнь, Яга. Не накаркай! - смеется и целует одновременно. А мне хочется весь мир обнять и радостью своею поделиться.
Летучий Голландец мы нагам решили загнать. В Тридевятом все порталами да личными средствами передвижения пользуются, а наги хоть и владеют магией, но слабо. Передвигаются не так быстро, как им порой хотелось бы. Ведь у любой нормальной лошади при виде их хвоста начинается тихая истерика с необратимыми последствиями в виде пахучих кучек. Так что за наш корабль они готовы все сокровища мира к нашим ногам сложить и еще сверху от души добавить.
На спуск корабля со стапелей и первый пробный полет народу собралось немеряно. По поручению Молчуна самолично в блюдонете приглашения разослала всей нечисти и чисти. Правда, недоумевала, с какого нам столько зрителей? Тут и Василиса с Иваном, да внучком прибыли, и братцы Горыни да Баюн со своими половинками, Даже Кощей с Сереньким пожаловали, хоть и не звала я их. Стоят в стороне, хитро так усмехаются. Костлявый, видать, надеется, что ничего у нас не выйдет и Голландец не полетит. А вот фигушки! Зря мы, что ли, столько месяцев над ним бились?!
Все поднялись на корабль. На земле осталась только обслуга, столы банкетные накрывать. По старому русскому обычаю, обновку обмыть, как следует, полагается. Мы с Молчуном на носу встали, дали отмашку подмастерьям своим, чтоб выбивали опоры. Стоило упасть последней, как Голландец устремляется ввысь, подставляя попутному ветру белые паруса. Все притихли, не по сторонам глазеют, а на нас с Молчуном. Видать речь торжественную ждут по случаю открытия первых корабельных авиалиний. Поворачиваюсь к нему, а он стоит от меня в трех шагах и вместо того, чтоб речь толкать, смотрит так, что плакать хочется. Сердце дрогнуло.
- Молчун, - говорю. - Ты чего? Народ речь ждет.
А он улыбается и молчит. Глаз с меня не сводит. В глазах огонь полощется такой, что сердце к горлу подкатило. Да что с ним?! Никогда таким не видела.
- Милый, хороший, - кинулась к нему, обняла, к груди широкой прижалась. - Что с тобой? Тебе плохо?
- Нет, - в макушку мне, а у самого, чувствую, губы в улыбке расползаются. Вот же гад! Напугал!
- Нашел время и место шутки шутить, - проворчала облегченно, прикладывая его рукой по заднице. - Ой! Больно!
Потерла о ту же задницу ладонь, которая на твёрдый предмет в кармане напоролась, и немедленно в тот карман залезла, хоть и не в привычке у меня это. Но любопытно ведь, что он там от меня прячет? Коробочку какую-то очень интересную вытащила. Верчу перед носом, на него поглядываю.
- Ты уверена, что хочешь ее открыть? - спрашивает, а в глазах уже не огонь - Вечное Пламя бьётся. Мне не страшно. Только еще сильнее тянет ее открыть.
- А что там?
- Не откроешь, не узнаешь, - улыбается.
- Зануда, - проворчала я и решительно открыла коробочку. Баа Яга я или где? Чего мне бояться? Свет резанул по глазам, огонь прожег насквозь, а в сердце словно мухоморовку взорвали. Больно-то как!
- Молчун?!
- Любишь? - обнял меня, а сам ухмыляется, фокусник! Сделала вид, что призадумалась, подбородок рукой подпёрла, на гостей кошусь. А они шеи все повытянули, в глазах ожидание. Василиска брови приподнялась и губами шепчет: "Ну!.. Ну!.." Так сразу спокойно, радостно и чисто мне стало.
- Ну ты и гад, - проворчала я, обнимая его покрепче. Вот же ж зараза! А то он не знает, что жить без него не могу?!
- Любишь? - повторил он, и огонь лизнул мою левую руку. Ласково так. С намеком. А я женщина умная, намеки с полтычка понимаю.
- Люблю всем сердцем, хоть ты и... - договорить мне не дали его губы, а додумать - руки. огонь полыхнул так, что искры посыпались. Не жжет его пламя, согревает, как солнце ласковое.
Молчун от губ моих оторвался, облегченно вздохнул, взял мою руку в свою, и на наших пальцах полыхнули искрами огненные кольца.
- Красота, - счастливо выдохнула я. - Не ждала и не гадала, что этот день столько радости принесет.
- Я над ними полгода работал, - едва слышно признался Молчун, а огонь над нашими головами полыхнул с новой силой. Я заулыбалась. Вот уж не думала, что он у меня такой романтик. Прям всплакнуть захотелось. От счастья. Но не буду слезами музыку портить.
Кольцом полюбовалась и протянула руку по щеке его погладить. Голову склонил, улыбается. Только бледный больно.
- Молчун? - всполошилась. А он народу рукой знак подал, меня на руки подхватил и ну за борт. Ведь до земли метров двадцать лететь! Ступа в избе, изба в отгуле и крыльев у него нет! А дитятко в животе пинается радостно! Зажмурилась...
- Ап-п-п-п-п!.. Не бойся, любовь моя, я тебя в обиду не дам, - фыркнул мне в ухо. Только глаза открыла - хрясь! Наш Летучий Голландец прям нам на головы, как факел горящий - бряк! Брёвна в разные стороны, гости в кусты, огонь по столам, а мы с Молчуном посреди этого погрома целые и невредимые стоим.
Что-то тут не так! Руки в боки упёрла, спрашиваю:
- Дорогой, а ну, признавайся, что натворил? Каким таким тазом наш корабль накрылся?
- В нас, Змее Горыныче, Феникс заточен был, - улыбнулся Молчун. - На свободу его выпустить мы могли только тогда, когда все трое свою истинную любовь встретим. Вот я его и отпустил. Пусть свою вечную любовь сам ищет, а мы трое теперь людьми свой век доживать будем. Непростыми, конечно, но тем не менее.
- Это что же это, - растерялась я. - Ты своими тысячелетиями ради меня пожертвовал?
- Зачем мне они, если тебя рядом не будет? - спросил Молчун. Так спросил, что я ему в грудь немедля носом уткнулась.
Вроде и сказать что-то надобно, да только слов таких еще не придумали. Обняла его и наконец спокойно расплакалась. От счастья, конечно. Я хоть и Баба Яга, но на своей свадьбе грех не поплакать. Зато потом всю жизнь смеяться буду.
В качестве бонуса.
Пополнение
читать дальшеСколь живу годков на свете белом, все не устану удивляться чудесам чудесатым. Когда мне достался такой супружник активный, у которого шило в заду заместо двигателя работает, то даже и не подозревала, сколь весело с ним будет время проводить. Даром, что Молчун! Кстати, это он в составе Горынь все отмалчивался, а вот, как отдельный экземпляр, очень даже разговорчивым оказался. Не соскучишься с ним.
Вот поди ж ты, тысячелетний дракон, а ведет себя мальчишка мальчишкой. Я тоже не отстаю, рядом, как тот кузнечик скачу! Мы с ним и варанов на Комодах за хвост дёргали, и ступу мою модернизировали (теперь у нее есть функция сброса не зарегистрированных пассажиров), и в огромных воздушных пузырях ныряли на дно морское, позырить на чудеса подводные, и ковер-самолет у пьяного Хоттаба угнали (хотя долго потом ржали над собой: на что он нам нужен, раритет этот, молью трахнутый?). Когда ж старичок, бедолага, вновь напился, только теперь уже с горя, завернули его в тот ковер и порталом домой отправили, в Самарканд. Хотели иллюзию сделать, типа в бутылке вновь оказался, но потом решили не издеваться над болезным, оставили досыпать так, да еще и антипохмельного зелья в кувшинчике ему припасли на утреннюю пробудку.
Попутно выяснили, что моя метла Молчуна и близко к себе подпускать не хотела. Зато избун сразу признал за старшего и все приказы на ать-два исполнял. Правда и с метлой мой благоверный нашел общий язык. Не сразу, конечно, но со временем, опытным путём он выяснил, что, как всякое создание женского роду, подношения она больно любит. Притащит Молчун пару веточек свежих, сибирьковых, воткнет в нее, она тут же перед ним перья-то и распушает. Бери ее и угоняй, хоть на край свету! Паразитка продажная!
Короче, жизнь била ключом, даже несмотря на растущего внутри меня наследника. Мы с Молчуном оба чувствовали, что дитятко непростое на свет божий явится. Магический фон наследника муженёк чувствовал даже на расстоянии. Только расшифровать его до конца не могли: ни он, ни я. Дитятя явно сюрприз нам какой-то готовило. И вот только благодаря беременности моей, я увидела Молчуна еще с одной стороны. Он вроде смеялся, шутки шутил, как всегда, а сам нет-нет, да и мазнет по мне тревожным взглядом. Видать, все мужики такие полохливые, когда дело до деток доходит.
Хоть и магом был сильным, и не один день на свете прожил, а все же волновался за нас с наследником: ночами не спал, все изобретал какой-то расчудесный эликсир для рожениц. Одна беда. Испытать его не на ком было, окромя зверушек лесных. Сколь не уговаривал и человечек, и нелюдь разную на сносях опробовать средство - ни одна живая душа не согласилась. Все предпочитали своими, проверенными методами пользоваться, или по старинке, с охами да ахами, деточек на свет божий являть. А мне не решался давать. "То, - говорит, - что ежихе помогает, не значит, что поможет тебе. Магия, опять же, совпасть должна с детской."
Я-то не рвалась. Чай не впервой. Он - маг. Да и я ворожбой ведь не зря весь свой век промышляла. Уж сможем дать себе рахубы в нужный час. Весь век не прохожу с рюкзаком впереди. Разрожусь и без эликсира. Но муженек мой выразил желание на родах присутствовать и подсобить благому делу. А я даже слова супротив не сказала. Почему бы и нет? Кто ж еще, как не оба родителя, должны первыми потомство встречать?
Жизнь била ключом. Только в последний месяц я чуть потише стала себя вести, когда уж и земли из-за живота разглядеть не могла не нагнувшись. Но чувствовала себя великолепно и капризами, типа, принеси мне того, не знаю чего, не страдала. Как говорится, ничто не предвещало...
Я сидела в лаборатории в своем любимом кресле и листала "Наука и жизнь", пытаясь отделить зерна от плевел, Молчун все же не оставлял попыток: совершенствовал волшебный эликсир для предстоящих родов, а параллельно с ним сыворотку правды. Носился мой милый метеором по лаборатории и бубнил себе под нос "Говорят, мы бяки-буки...", а я между делом любовалась на его мужественный профиль. Не выходило у него что-то там с сывороткой. Она действовала, но как-то неправильно. С пробуждением либидо. Так, что испытуемый готов был и указатель придорожный изнасиловать, признаваясь ему в своих самых потаённых эротических фантазиях. С этим нужно было что-то делать.
Свою идейку с мухоморовкой я давно Молчуну подкинула, обсосали ее с двух сторон, вот он и пыхтел, пытаясь свести все к общему знаменателю и устранить нежелательные побочные эффекты. Меня к производству оной близко не подпускал, чтоб парами не надышалась и не навредила будущему наследнику. А я и не рвалась. Подумаешь! Не больно-то и хотелось. Косилась, конечно, в ту сторону одним глазком из-за журнала. Хотелось к процессу ручку приложить, но не лезла. Зарок ведь давала. Мамой клялась. Мой Молчун, по-видимому, к тому времени сам паров уже здорово нанюхался, потому как вопросы из него дурацкие полезли:
- Яга!
- Ась?
- У меня встал вопрос.
- Только вопрос? Больше ничего? - не преминула поддеть.
- Фу-фу-фу... Пошлячка! Так вот, мне тут мысль одна покоя не даёт.
- Слава богу! Не одна я тебя достаю.
- Не перебивай, когда с тобой твой мужчина разговаривает! - типа, грозный дракон.
- А ты на беременную голос не повышай. Это, знаешь ли, чревато, - захихикала, а у самой вдруг в голове: "Дзинь! Время пришло!" - и в животе повело, кольнуло знатно. Даже растерялась слегка, погладила его, в надежде, что рассосется. До родов то еще неделя была по срокам. Эликсир, опять-таки, не был опробован. А Молчун продолжил вещать и ухом не вести, словно ничего не почуял. Бывало у него такое, когда здорово чем-то увлекался. Никаких изменений в магическом фоне даже у себя под носом не замечал.
- Яга! Ты дашь мне сказать?
- Я вся - одно большое ухо.
- Хм... Ладно. Я вот о чем. Птенцы вылупляются из яиц...
- Тоже мне, новость...
- Погоди. У Ворчуна с Нагайной опять таки детки из яиц вылупились.
- Эт ты мне сейчас Америку заново открывать вздумал?
- Яга, будь серьезней!
- Ну-ну! Удивляй меня дальше.
- Я-то с братьями тоже из яйца рожденный. А ты сейчас моего ребенка носишь. Вот я и хочу узнать...
- Не стану ли я яйца нести? Молчун! Да ты никак с дуба рухнул?! Ты где-то яйцеклад обнаружил, когда самолично на мне исследовал все тонкости строения женского тела?
- Я тогда не об этом думал.
- В тот момент за тебя вообще нижний мозг думал. Но все же?
- Не. Яйцеклад мне там точно не встречался.
- Тогда об чем речь? В несушку я точно не превращусь. И наследника тебе рожу по человечески, - тут наследник так здорово запросился наружу, что ясно стало: не отверчусь. Придется до срока рожать.
- А если не устраивает такой способ рождения, так тебя за твои рога тут никто не держит! - съязвила, как положено приличной, занудной женушке.
- Погоди. Не бурчи, - эскападу с рогами Молчун предпочел пропустить мимо ушей, что на него совсем не похоже. - Лучше расскажи, в каком положении рожать собираешься?
- А в каком зачинали, в том и рожу, - ляпнула не подумавши, и только по его озадаченному молчанию поняла, что сказала. Учитывая, какие эксперименты мы в пору зачатия в постели проворачивали, это было бы несколько проблематично. Но не отказываться же от своих слов!
- И тебя придержу рядом, чтоб ощутил всю прелесть момента, - вновь захихикала. - Что одну и ту же тему десять раз обсасывать? Мы ж уже все с тобой раньше обговорили. Ты сам мне статью о родах в воде подсуетил, сам убедил в их пользе для нашего наследника, сам с Водяным договорился?
- Подсуетил. Убедил. Договорился.
- Он нас на озере примет?
- Примет.
- Русалок любопытных разгонит?
- Разгонит.
- Манефа с кикиморой обещались подстраховать ежели чего?
- Обещались.
- Дык, какого лешего ты тут Ваньку-дурака из себя оформляешь?
На этой фразе он завис, явно не зная, что ответить, чтоб не обидеть. Потом присмотрелся повнимательней и разродился:
- Ты меня сегодня еще не кормила, не поила, а уже пытаешься мозг поиметь? Яга, это на тебя не похоже. Колись давай, что происходит?
- Тебе не понравится.
- А может я сам решу, что мне понравится, а что нет?
Вижу, что милок мой уже явно теряет терпение, и решаюсь:
- Рожаю я.
- Не понял... Как рожаешь? - замер он да прислушался. - И впрямь рожаешь.
Молчун медленно, аккуратно отставил в сторону колбу с недоваренным драгоценным снадобьем. Потом почесал затылок, решительно затолкал ее в сейф - видать, от греха подальше - и повернулся ко мне:
- Мдя-я-я-я... Пару минут назад почуял измененный магический фон, но грешным делом решил, что показалось. Ты ж сидишь вся такая беззаботная и радостная, - подошел ко мне, прикоснулся губами ко лбу и, умостившись на подлокотник кресла, приложил руку к животу. - А ведь говорила, что у нас есть неделька в запасе. Я кикимору отпустил с твоей сеструндией в Лапландию за морошкой. Нагайна с Ворчуном в турне поехали к Нагам, Василиса с ними, в качестве тяжелой артиллерии. Человечкам-повитухам доверить вас с наследником не могу. Вдруг выброс магии какой? А они такие хлипенькие. Шандарахнет дитёныш наш по ним - ни один некромант потом косточек не соберет. Может и впрямь подождешь с недельку? - подмигнул лукаво. Змей! Любимый.
- Я-то сколь хошь подожду, а вот дитятко твое большим терпением не отличается. В дверь ломится так, что мне уже обеспечен заворот кишок, - поспешила "успокоить" горе своё луковое.
- И что теперь делать? - бровями поиграл, а в глазах все равно тревога мелькает.
- Ворота открывать и принимать гостей!
Отвернулся, бубнит себе под нос:
- Чтоб я еще раз!.. На бантик завяжу...
- Милый! Я не ослышалась? Ты что-то о бантиках там говорил?
- Да... Синий, говорю, нужно было подготовить, - выкрутился благоверный. А меня смех разбирает. Хочется просто подразнить его.
- Воды... - прикрыла глаза, кисть на лоб откинула, приняла вид, чуть ли не умирающей. Не одному ж ему представление разыгрывать? Вроде повёлся.
Не успела бледность благородную, синюшную на себя нагнать, как он уже несется с кружкой воды в руках. Притормозил. Хлопнул себя по лбу рукой. Помчался обратно. Тащит снова, но оттуда уже пар валит. Видать, чайку плеснул. На ходу хлебнул. Обжегся. Выматерился. По губам себе нашлепал. Снова развернулся и исчез. Вернулся быстро, но половину на ходу расплескал. Подскочил ко мне, за руку взял и тут же залпом всю воду выхлебал. Потом смотрит в кружку, на меня, снова в кружку и:
- Прости. Не донёс... - а у самого чертята в глазах скачут.
Вновь с места сорвался, клоун мой любимый. Только колпака шутовского на голове не хватает. А я от хохота гнусь и вслед кричу:
- Ты не забыл, что нам порталами пользоваться нельзя? До озера далеко, а пешком не дошлепаю. Да и ступа меня вряд ли сейчас выдержит.
- Так у меня с Нагай-птицей договор заключен. Как только ты рожать соберешься, а ты уже собралась, я тотчас блюдую ей и она нас относит к озеру. Ща звякну нашему транспорту, - сменил траекторию движения Молчун и взялся названивать по блюдофону самой распоследней модели, да еще и им же самим усовершенствованной.
О чем они там поначалу разговаривали, я даже не прислушивалась, а вот потом, когда Молчун зубами заскрипел, волей-неволей ушки на макушке встали.
- Ты что ж это, перьевой мешок, кинуть меня вздумала? Где я по-твоему сейчас иного перевозчика найду?
- Ничего не знаю. Договор был через неделю лететь, - проскрипела вредная птаха в ответ. Такой нежданчик от нашего наследника никого на месте не застал.
- Сейчас всё равно я далеко. Ко времени не поспею. Ищите другого помощника, - щелкнула клювом Нагай-птица и отключилась.
Акушер мой, ни слова не говоря, давай тому же Хоттабу наяривать. Ему через портал к нам со своим ковром-пылесосом... тьфу... самолетом, что до ветру сходить. А тот и лыка не вяжет. Знай себя за куцую бороденку дергает и требует еще вина. Молчун прервал с ним связь и вновь по блюдофону кого-то набрал, да только вызов впустую ушел. Тут уж мой благоверный слегка разнервничался. Да так, что блюдце из рук уронил. Два раза... Со всей дури... Кинул мне через плечо:
- Я сейчас... - и рванул на двор. Через минуту загрохотало что-то, белым пыхнуло за окном. Я аж рожать забыла, так любопытно стало, что там происходит. Голоса какие-то послышались. Покряхтела, попыхтела, но с места насиженного поднялась, к окошку подошла и распахнула его. А там... Горыня. Трехглавый. В полном составе. Озадаченный. Совещается:
- Помогите, братцы!.. - это мой, получается, группу поддержки себе набирает: народ на променад агитирует. - Я ж один не справлюсь! Нужно Ягу к озеру перенести.
- Не, ну ты даёшь, - хихикает Говорун, почёсывая тыковку, а Ворчун ему вторит. Говорун же дальше язвить продолжает, ирод лазоревый:
- Значит, Яга уже вовсю рожает, а ты ее к нам на спину взгромоздить вздумал? Щаз! - переглянулись меж собой эти заразы. - А ну как сверзится с высоты? Моя нервная система таких потрясений не выдержит. Или возьмет, да и родит прям на нас? Кто ей поможет, если мы в это время крыльями махать будем, да курс держать? Тем более, в женской физиологии я разбираюсь, как коза в бананах. Мой Трандуил ... гм... мужчина все-таки. Вон, Ворчун у нас - многодетный папаша. Может он и поработает консультантом по ходу дела? - кивнул на братца.
Ворчун аж хвост поджал, сделал глаза, как плошки, и себе давай отнекиваться:
- Не-не-не... Во-первых, мне Нагайна по кумполу настучит, ежели я посмею Яге в такое место хоть одним глазком заглянуть. Дружба дружбой, а мужья врозь. И, во-вторых, я тут тоже бесполезен. Специфика у нас с Нагайнушкой своя, сам понимаешь. Так что, Молчун, братец, донести Ягу до озера мы не отказываемся, но ты уж как-то постарайся уговорить ее дотерпеть до места, и нас с Говоруном криками резкими не смущать.
- Да вы никак пообалдели оба? - возмутился на те речи Молчун. - Вы что, Ягу не знаете? Да она ни в жизнь не покажет, даже если ей и впрямь туго будет! А времени у нас в запасе немного есть. Донести до озера по-любасу успеем. Ждите здесь. Я сейчас котомку с необходимым прихвачу да Ягу приведу.
Тут же братцы распались натрое и Молчун на всех парах дернул в лабораторию.
Заскочил весь такой радостный:
- Милая, транспорт готов. Ты рожать не передумала?
- Ну, раз и транспорт готов, и ты, то на кой ляд мне отступать? Да и наследник, чую, совсем не против сменить обстановку.
Рассмеялся Молчун, цапнул котомку со скамьи, меня на руки подхватил и поволок на улицу. А там браты его с ноги на ногу переминаются, на меня глазами хлопают.
- Ну что, орлы? Готовы к психическому рейсу? - не преминула поиграть у них на нервишках. Яга я, или где?
Ворчун что-то себе под нос пробубнел, а Говорун наоборот расслабился и разулыбался:
- Раз ты, Яга, шутить изволишь, знать наш рейс не такой уж и психический выйдет. Только вот как тебя нести будем? На спине-то ты вряд ли удержишься со своим шариком, - скосил глаза на мой живот.
- А нечего ей на спине делать, - тут же подал голос Молчун. - Лапы нам на что? Или ты ими уже разучился пользоваться? В лапах и отнесем.
Сообразительного муженька я себе отхватила! Прям не нарадуюсь. Вот рожу и нарадуюсь. Поскорее бы!
Передислоцировали Горыни меня к озеру быстро, трепетно держа впереди себя в могучих лапах, как в колыбели. Обошлось почти без приключений. Только из-за ветра неизвестно откуда взявшегося, пришлось на бреющем лететь. Поломали Горыни пузом своим пару сосенок. Такое им в этой ипостаси, что слону дробина. Приземлились на бережку у нашей любимой с Молчуном заводи. Только я ногами на землю ступила, Горыни мои вновь растроились. Молчун рядом стал, а Ворчун с Говоруном ручками помахали, пожелали счастья в личной жизни и, стребовав обещание немедля блюдануть о результатах, смылись порталом. Оставались мы с благоверным моим недолго одни. Озерная гладь заволновалась, кругами пошла и на глаза нам показался сам хозяин - Водяной. Рукой в тине зеленой повёл, пальцами прищёлкнул и рядом с ним из воды показалось что-то вроде ложа из листьев кувшинковых. Хозяин озёрный сделал жест приглашающий, поклонился безмолвно да вновь сгинул в своих глубинах, наконец оставив нас наедине.
Угнездил меня Молчун на то ложе прямо в одежде и сам в портках в воду зашел. Не нагишом же дитятко встречать? Какое у него тогда о родителях мнение сложится? А обсохнуть - дело недолгое. Шепнул заклинание, и ни росинки на тебе не останется.
Дитятко наше как раз просигналило настойчиво, что готово выйти в открытый космос. Боли я не чувствовала, ворожба моя спасала от такого побочного эффекта, но кайфа от его передвижений внутри тоже не ощущала. А еще наследник силушку свою волшебную излучал, как сверхновая.
- Чуешь, Молчун, как от дитяти магией шибает?
Без пяти минут папашка гордо выпятил грудь, что тот тетерев на токовище и разулыбался:
- Как же не чувствую. Хороший потенциал у нашего наследника. Только как же его уговорить не буянить здорово и поскорее выбраться наружу? - озадаченно почесал муженек свою тыковку. - Может спеть чего? Или давай, мяса принесу? Нас с братьями из яйца на мясо выманивали.
Как-то неправильно подействовала на меня его болтовня. Тут же захотелось чего-то съесть, сама не знаю чего.
- Мяса не хочу. Хочу апельсин и капусты квашеной.
Он посмотрел на меня, как на дитя малое. Даже по голове погладил:
- Это я тебе потом дам, а пока надо сына выманить. Сам он, по-моему, в ближайшую пятилетку выходить не собирается. Видно, ему в тебе хорошо? Оно-то конечно понятно. Мне в тебе тоже ого-го как хорошо было.
Я невольно фыркнула:
- Нашел о чем сейчас, да еще практически при сыне, вспоминать. Может ты его вообще уговоришь там остаться?
- Ну, а че? Правильные ориентиры ему даю. Зато нормальный мужик будет, не то что некоторые. не будем в моего брата пальцем тыкать.
- Ай-яй-яй... Дорогой, ты о толерантности слыхал? Что тебе наши голубки плохого сделали?
- А я чо? Я ничо... Давай-ка лучше делом займемся. Сейчас гляну, что там наш сынок поделывает? - включил повитуху мой любимый. Наклонился надо мной и замер.
- Ты не молчи, рассказывай! - ничего не видела из-за живота, но хоть как-то старалась проконтролировать процесс.
- Тебе анекдот или о погоде? - ожил Молчун.
- Балда! Головку видно?
- Какую из них? Моя так вообще от страха на неопределенное время спряталась, - зубоскалит муженёк.
- Это ты сейчас ее не найдешь. Поглядим, что она тебе через месяцок запоет.
- Что? Целый месяц без сладенького? - молчуновы обалдевшие глаза нужно было видеть! - Мы так не договаривались! Да через месяц мои перепелиные начнут греметь как царь-колокол. Может что-то раньше придумаем? - скорчил жалобную мордель.
- Кто о чём, а голый о бане! - чувствую, что аж нога задергалась, так захотелось его за несвоевременность пяткой лягнуть. - Кашпируй там давай! Не отвлекайся!
Молчун спохватился и вновь переключил внимание на предмет нашего ожидания:
- Сынок, родименький, выходи. Заждались мы уже тебя, - обратился он с приветственной речью. Чувствую, внутри что-то здорово заворочалось.
- Ой-ой-ой! Ты куда? - завопил муженёк.
- А-а-а-а-а-а!... Что случилось? - и себе ору.
- Дитныш наш наружу выглянул, головой помотал и вновь скрылся. А теперь из тебя хвост торчит. Зелёный.
- Ёшкин-матрёшкин! - вспоминаю азы анатомии и физиологии и понимаю, что трындец подкрался незаметно.
- Что происходит? - трясёт меня за ногу Молчун.
- Хвостом вперед лезет? Нужно развернуть!
- Кого? Тебя?
- Балда! Его!
- Ш-ш-ш-ш-шта?! - брякнул челюстью о пол мой обалдевший помощник. - Яга, милая, девочка моя, как ты себе это представляешь? Не коня ведь на дороге, и не корабль, а дитя! И где? У него руля нет!
- Носом он вперед должен идти, а не хвостом.
- Выходит, я должен его уболтать обратный разворот сделать?
- Да! И как можно скорее! - окончательно разозлилась я на своих мужиков. Эти танцы с бубном внутри меня не очень-то приятными ощущениями сопровождались.
- И вообще. Или сам действуй, или передай своему наследнику, что если он сейчас же не развернется, я вообще его родить отказываюсь!
- Стоп! Яга! Не буянь. Сейчас я все устрою.
Наклоняется надо мной, смотрит в глаза молча, пристально, обнимает за шею одной рукой, а вторую на живот кладёт. Расслабляюсь. Прикрываю глаза. Чувствую, как по телу искорками побежала его сила. Дышу глубоко.
- Хорошо? - шепчет неслышно, одними губами, целует легко, почти не касаясь. Улыбаюсь в ответ:
- Хорошо. Давно бы так.
Ничего не чувствую. Словно завороженная наблюдаю, как Молчун спускается лицом к животу, целует его, обхватывает ладонями, шепчет тихо:
- Пойдем, малыш, мама устала, неужели ты не чувствуешь? Она же у нас маленькая совсем, а ты большой.
Прислушиваюсь к его шепоту. Чувствую, как внизу нарастает давление. Время пришло! Откидываю голову, сверяясь с ощущениями, упустив из виду своего благоверного. А он времени зря не теряет: водит рукой над животом и древнее тайное заклятие произносит, что тысячелетиями звучало из уст драконов над своими яйцами, для призвания потомства.
Будто песня в ответ послышалась: звук такой чистый и высокий от поверхности воды отбился, после чего кокон из нитей силы завертелся вокруг нас, осветил округу золотым сиянием, мягко приподнял меня над поверхностью озера. Вдруг, словно со стороны нас увидела. Я нависаю над водой. Молчун стоит рядом. А между нами появляется шар, внутрь которого втягиваются нити кокона. Мгновение спустя на руки Молчуна опускается маленький зеленый дракончик. Трёхголовый. А я вновь оказываюсь на ложе из листьев.
Молчун с восторгом смотрит на юного Горыньку, но не успевает ничего сказать, как наше милое чадо чихает на него пламенем. Да так, что мужа на берег выносит. Пока офигевший папочка приходит в себя и возвращает утраченный дар речи, ко мне поворачиваются три милые мордашки. Две просто молчат, а одна улыбается и задорно подмигивает.
- Опять три в одном? - вырвалось.
Смотрю на Молчуна. Он весь в песке с головы до ног, рассматривает свое чадо и тоже глупо лыбится. А я не выдерживаю, смеюсь облегченно:
- Как же мне везет на трехголовых Горынь! Сын весь в тебя. Такой же зелененький и симпатичный!
Мой любимый осматривает себя и чмыхает носом:
- Вот как раз в настоящий момент симпатичностью от меня за версту несет. Весь черти в чем! Хорошо, хоть сынуля мне волосы на голове не спалил, а то б ты в мужья получила лысого красаф-ф-ф-фца.
Я смеюсь, выбираюсь на берег, а Молчун подходит с дитятком, выдыхает на всех нас огонь магический, очищающий, после щекочет мелкого Горыньку по пузику и тот вмиг оборачивается обычными человеческими дитёнышами. Едва успеваем их подхватить. У меня на руках оказываются два сыночка, а у Молчуна пускает пузыри маленькая зеленоглазая дочурка. Она хватает папочку за нос и звонко смеется. Супружник мой расплывается в глупейшей улыбке. А у меня от счастья слезы на глаза наворачиваются.
Смотрю в голубую высь и мысленно благодарю Птицу Счастья: "Спасибо, Птыц!"
А через секунду слышу в ответ: "Обращайся!.."
Неписун задалбывал. Поборола. Теперь только один хвост мне спать не даёт. Но я и его на днях допишу)))
Трижды переписанное, выстраданное, но родное и любимое:
Давай поженимся
читать дальшеВзрыв был такой силы, что нас с Молчуном даже под защитным пологом гарью обдало. Пока прочихались и прокашлялись, копоть развеялась. Осмотрели поле боя. Представшая картина глаз никак не радовала. Ни один.
Лаборатория в хлам! На единственном окне рама вывернута наружу. Держится на сопле. Ой!.. Нет. Уже не держится. Стены и раньше не радовали бодрой расцветкой, а сейчас так вообще безрадостным оттенком напоминали склеп вампира. Осколки повсюду. В столе прожженная дыра размером с мою ступу. На потолке бурые разводы того, что некогда было в пробирках.
Вздохнула. Не впервой. Видать, полетит наш Летучий Голландец с обыкновенными пушками. Вздумалось же нам помагичить с чугуном, облегчить ход летучему кораблю, который мы с Молчуном третий месяц конструируем. Домагичились! Впору новую лабораторию строить. А все он, ящерка упёртая! Говорила же, что серу из чугуна выгонять нужно, а не добавлять немеряно. Так во всех трактатах написано. Дык, нет же! Эксперимент, говорит, поставим. Поставили! Наверняка вся округа опять на ушах. Грохот-то знатный стоял. Вдруг Нагайна вновь на сносях? Будет шипеть, если раньше времени яйца из нее посыплются. Мдя-я-я-я...
- Огурчиков бы. Малосольненьких, - вырвалось. Молчун повернул ко мне свою закопченную мордель, окинул взглядом с головы до ног и протянул подозрительно:
- А вот с этого места поподробнее.
- Какие подробности тебя интересуют? - за свои шестьсот с хвостиком отлично научилась прикидываться валенком. - Как огурцы малосолить? Вода, соль, кадка и лист смородины. Да! Огурцы обязательны. Через пару дней хрусти себе на здоровье.
- И всё? Добавить больше нечего? Ты же знаешь, что я не об огурцах.
Сделала самые честные-пречестные глаза и помотала головой:
- Нечего, - как в подтверждение этого, желудок выдал невероятно жалостное урчание, спасая положение и меня, озадаченную. Врать ему не могу, а молчать с каждым разом все сложнее. Молчун захохотал расслабившись:
- Ха-ха-ха... Так бы и сказала, что пора закругляться и чего-нибудь перекусить. А то, огу-у-у-у-рчиков... Мяса! Да побольше. Одной травою сыт не будешь.
- Мяса, - согласилась. - С огурчиками.
- Уговорила. Тогда так: с меня мясо - все равно вы, женщины, не умеете его должно готовить, а с тебя всё, что не бегает и хрустит на зубах.
- Песочка, что ль тебе на блюдо насыпать, экспериментатор хренов?
- Позубоскаль еще мне тут. Накажу!
- Напугал ежа.
- Отшлепаю.
- Ой, всё! Только обещаешь. А как дело дойдет...
- Яга! - рыкнул с такими интонациями в голосе, что мурашки парадным маршем по спине прошлись и окопались где-то пониже поясницы. А потом так вкрадчиво:
- Ты поесть хотела, или еще пол дня потерпишь?
- Обещаешь?
- Что?
- Пол дня.
Обожаю дразнить этого ящера! И ведется ведь. Сверкнул расширившимися зрачками, шагнул ко мне, прижал к груди одной рукой, а второй махнул. Краем глаза увидела, как раскрылось окно портала, почувствовала секундное головокружение и оказалась по грудь в воде. Оп-п-па! Озеро. То самое место за грядой массивных валунов, где мы с ним купались вдали от любопытных глаз.
- Остудить мой пыл решил?
- Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Отмыть, перед употреблением.
- Может лучше оленинки? Чай не девочка. Жестковата буду.
- По мне в самый раз, - плеснул себе в лицо пригорошню воды, а я вспомнила, что на мне не меньший слой копоти, и расхохоталась.
- На очищающее заклятие мочи не хватило? Или силы на обещанные пол дня бережешь?
Очередная порция брызг полетела мне в лицо. А я что? Я ответила! Он тоже... Следующий час мы провели с большо-о-о-о-ой пользой. Молчун пытался меня слегка утопить, а я делала все, чтоб воспрепятствовать этой несправедливости. В результате мы выползли на берег вконец обессиленные, под сдвоенный аккомпанемент наших негодующих желудков.
- Все, Яга, я победил! А, как победителю, мне положена награда, - Молчун, как специально, раскинулся на бережку всем своим великолепным телом.
- И чего же тебе надобно, старче? - прищурилась, наблюдая за капельками, стекающими по его бокам.
- Какой я тебе старче? - надул губья мой друг. - Только первую тысячу лет разменял. Я - мужчина в самом расцвете сил! Постоять за себя о-го-го, как смогу!
- Только постоять? А пошурудить уже не? Не судьба боле?
- Тебе ли не знать? - навалился сверху - не вздохнуть. - Иль новых доказательств потребуешь? - ткнулся губами в чувствительное местечко на шее.
Призадумалась, хоть и трудно это было сделать, под его неспешной лаской. Если дело до прямых доказательств дойдет, то поесть и впрямь не скоро получится. А мне ж не только о себе думать нужно. Вздохнула, запустила пальцы в его мокрую шевелюру, потянула, оторвав от столь увлекательного занятия.
- Не сейчас. Давай и правда покормимся. А то я такая голодная, что от твоей филейки готова кусочек отгрызть.
- Но-но-но! Мои тылы неприкосновенны! Лучше я и впрямь тебя олененинкой побалую, а доказательства позже предоставлю.
Через час я вгрызалась зубами в сочные куски мяса и хрустела такими желанными огурчиками. Молчун не отставал, запивая вкусности свежим, холодным квасом. Вдруг на лавке моя котомка походная запрыгала. Блюдует кто-то. Облизала пальцы, глотнула кваску и полезла в котомку. Так и есть. Сестрица моя, Манефа, трезвонит:
- Здорова, Яга!
- Здорова, коли не шутишь!
- Ты сейчас в своём лесу, или еще где нечистый носит?
- В своём, а где ж мне быть. Чего хотела?
- Одолень-трава у меня закончилась, а тут, как назло, срочно понадобилось снадобье одно сделать. Поделись, а! Знаю, что у тебя всегда в запасах водится.
- Ох, сестрица, кого приворожить там уже вздумала? Чай нового молодца себе присмотрела?
Манефа неопределенно передернула плечом, но так и не призналась, на кого глаз положила:
- Ну, так что? - спрашивает. - Дашь травы взаймы?
- Прилетай, чего уж там, поделюсь как-нибудь.
- Жди! Скоро буду, - и отключилась.
- А хороша у тебя сестрица!
Я и не заметила, что Молчун мне через плечо в блюдце заглядывал. Вот уж кто ни одной юбки не пропустит! Пожала плечами. Тайны ему женские что ль выдавать? Сестрица-то намного старше меня. Уже почитай годков четыреста в этой личине ходит. Если я урюк сморщенный изображала, чтоб ухажеров разных от себя отвадить, то она наоборот, облик свой шарпейный красотой неземной маскирует, потому как иначе уже нельзя, а на мужиков тянет, как в пору юности, если не больше.
Заедет к ней какой добрый молодец - она ему и баньку, и на стол из печи все, что боги послали, чарку вина с каплей зелья приворотного, чтоб забыл хоть на время про всех, кого любит, и в постель мягкую уложит, да сама не забудет под бочок закатиться. Он и рад, наивный, девку сочную да красивую за бесплатно потискать. А наутро проснется молодец - батюшки светы! Своей Машке, Фроське, Глашке изменил, и с кем? Рядом на подушке такая забава сопит, что коль в страшном сне привидится - копыта отбросишь. Я ж свой прежний морок с нее рисовала, до последней бородавки на носу. Ухватится молодец за портки, да поминай, как звали! А она, горемычная, потом у окошка посиживает и нового красавца поджидает.
Если б в своё время Трандяшка за клубочком доскакал до Манефы - сразу бы точно не вырвался. Глядишь, и не был бы теперь так счастлив со своим Говоруном. Может и не довелось бы им на узкой дорожке встретиться. Это что ж получается? Тогда и мне с Молчуном не светило бы? Вот дела! Нужно Трандяшке малинки спелой корзинку передать. Пусть цыпленок витаминчиками побалуется. Заслужил.
Молчун огладил себя по вздувшемуся животу, потянулся, хрустнул суставами и подскочил, что в передок ужаленный:
- Ну, червячка заморили, пора и за дело браться. Ты, Яга, так и быть, оставайся. Сестрицу свою поджидай. А я в лабораторию. Посмотрю, что там можно сделать.
- Только не экспериментируй там без меня.
- Беспокоишься? Не стоит. Я большой мальчик, без нянек давно уже живу, - сказал, как ощетинился.
- Еще чего? Буду я о тебе беспокоиться! Просто не хочу очередной тарарам пропустить. Будет, чем потом народ потешить в очередном застолье.
- Не пропустишь, - чмокнул в нос, успокоившись. - Обещаю позвать, как только подготовлю все для нового взрыва.
- Вали уж, змей термоядерный, - благословила его и зашуршала травками. Шагнул в портал, да только минут через пять выскочил обратно. Напряглась. Уж больно загадочный вид у него был.
- Аль забыл чего? - отставила в сторону своё занятие.
- Давай поженимся!
Молча подошла почти вплотную, оттянула вниз оба века, полюбовалась на нормальные, вертикального разреза зрачки и чертиков, пляшущих в их глубине, тыльной стороной ладони потрогала лоб и пожала плечами, обращаясь сама к себе:
- Странно. Лоб холодный, не обкурился, перегаром не пахнет, а такую хню несет! Видать к дождю, - сделала заключение и снова занялась травами, которые не так уж и требовали моего внимания, но помогли отвлечься от больной темы. краем глаза наблюдая за своей головной болью. Он вздохнул.
- Ну, вот! Думал, посмеемся вместе над моей шуткой, дождемся твою сеструндию, выдашь ей, что положено, и ...
- ...будем вместе заниматься уборкой, - закончила я за него, догадавшись об истинной причине его возврата. Не любит соколик убираться.
- Нет уж! Сам накосячил, сам и убирай. А еще раз такое ляпнешь - помелом тебя по горбу поглажу. Жених хренов!
Молчун приблизился, взял моё лицо в свои теплые ладони и виновато так:
- Яга, ну ты чего? Я ж пошутил. Ведь оба знаем, что жених из меня и впрямь никакуйский. Мы же друзья?
- Друзья, - отозвалась эхом.
- Мир?
- Мир.
- Пойдешь со мной разгром тот убирать? - решил воспользоваться моментом и еще раз попытать счастья. Щаз-з-з-з...
- А вот хренушки! Занята я...
Не успела рот захлопнуть, скрипнула дверь - сестрица на пороге. Щечки румяные, губки алые, глазищи в пол-лица, коса до пояса, на конце в кольца завивается. Бровью соболиной повела, грудь как бы ненароком огладила и мой ящер сразу в ее сторону стойку сделал:
- Яга, сколько с тобой знакомы, а ты до сих пор с такой красавицей меня не познакомила. Ай-яй-яй, какое упущение. Придется исправлять, - подскочил к Манефе, склонил голову в галантном поклоне, только что каблуками не щелкнул. - Позвольте представиться - Молчун.
- Манефа, сестра Яги, - томно взмахнула ресницами моя сеструндия и протянула ручку для поцелуя, что он тут же поспешил сделать. Тьфу, да и только! Марлезонский балет, прелюдия...
Отвернулась, чтоб не видеть этого безобразия. Рука так и тянется к помелу. Вот только не определюсь, чего больше хочется: то ли самой на него вскочить да сдернуть куда подальше, чтоб глаза мои на эту парочку не смотрели, то ли по тыкве ящеру распутному да сеструндии моей коварной настучать, чтоб аж морок с нее свалился. А они, как назло, воркуют там, позади, голубками сизыми. Ну, погодите! Устрою я вам сейчас лямур-тужур!
Метнулась мухой к печи, брякнула на стол остатки пиршества, краюху хлеба, мухоморовку из шкапчика выставила, по чарочкам плеснула щедро, не забыв себе кваску вместо настоечки булькнуть, да капнула незаметно в их питье снадобье одно, секретное.
- А давайте-ка за стол. Чего у порога толкаться? Выпьем за занакомство.
Через пару часов и полтора литра мухоморовки сестрицу мою понесло не по-детски:
- З-з-з-наешь, соколик, х-х-х-хороший ты мужик! - виснет Манефа на шее Молчуна. - Ик... икр... и крас-с-с-сивый, сука! Я же виж-ж-жу...
- И что же ты видишь? - интересуется он подозрительно трезвым голосом, а сам на меня косо так поглядывает. А я чо? Я ничо! Сижу себе, в окошко, на опустившиеся сумерки любуюсь.
- Все я виж-ж-жу, - Манефа тыкает пальцем в меня, потом в его грудь, устраивает поудобнее голову на его плече и начинает сладко посапывать. Морок на ней еще держится, но уже расплывается, демонстрируя нам то сморщенную ручку, то клок седой пряди на голове. Молчун тихонько отстраняется, укладывая пьяную в дрова на лавку, подсовывает ей под голову мою котомку и поворачивается с серьёзным видом.
- Зачем споила? - смотрит пытливо.
- Захотелось, - прячу глаза.
- Ревнуешь? - слышу раздражение в голосе. - К чему это? Мы ведь друзья.
Закусила губу. Наружу рвется признание, да не хочется все окончательно испортить. Терять его сейчас не готова. Да и потом вряд ли буду.
- Я пошел, а ты подумай на досуге над своим поведением, - махнул рукой и шагнул в портал, оставив меня наедине с моей сестрицей дрыхнущей и мыслями невеселыми. Ну и ладно! Перебесится, обратно прискачет. Все равно ближе меня да братцев у него нет никого. Утро вечера мудренее. Посплю и придумаю, как и прощения не просить (по-любому я права, неча на глазах у нонешней подруги новую кадрить), и отношения в прежнюю колею вернуть.
Наутро Манефа встала злая и больная. Все же сыворотка правды у меня еще сырая, не доработанная. Вон и на Змея моего любимого совершенно не подействовала. Или ее в питье иное нужно добавлять, чтоб соединений со спиртом и галлюциногенами не образовывала. А может в другой пропорции нужно? Может наоборот, стоит усилить эффект? Пока мысль не ушла, кинулась записывать. Строчу в блокноте, на сестрицу не гляжу, чем да как от тяжкого похмелья спасается. Когда глаза от записей оторвала, она уже в полном порядке, напротив меня на лавке сидела и задумчиво так глядела.
- А ты изменилась, Яга. Влюбилась, - Манефа не спросила, а словно подтвердила свои мысли.
- Ну, допустим, да. И что с того?
- Я так понимаю, ему ты не спешишь об этом сказать?
- А за каким торопиться? - не стала раскрывать перед ней все тонкости нашего общения с Молчуном.
- Это ты кому сейчас заливаешь, сестра моя меньшая? Я ж тебя вижу насквозь и еще на три метра в землю. Тяжкая ты, ребеночка под сердцем носишь, да еще и потерянная какая-то. Может чем помочь? Зельем там подсобить. Мы же ему в две минуты приворот организуем.
- Не хочу приворот. Хочу все по настоящему.
- Эх, это пока молодо-зелено, чувств настоящих и хочется и можется, - насупилась сестрица. - Давай уж травку обещанную. Полечу зелье варганить. А сама подумай хорошенечко, как красавца-то не упустить. Счастье, оно ведь как птица в руке - держать нужно бережно, но крепко. Чуть послабишь пальцы, и поминай, как звали.
Сеструндия уже давно домой улетела, а я вокруг избы хлопочу, порядки навожу, да размышляю. Слова ее последние из головы все никак не идут. Счастье... Счастье... Счастье - птица. Птица Счастья... Хлопнула себя ладошкой по лбу. Точно! У нас же есть Птыц - самый большой спец по счастью, а значит, непременно должен помочь. Не успела мысль до конца оформиться, Птыц тут, как тут. Собственной персоной нарисовался. Верно же, что появляется, когда совсем припечет. Только серьезный какой-то.
- Птыц, чего случимшись-то? Ты чего такой сердитый? Али я тебя чем обидела?
- Да ничего не случилось, - успокоил. - Пойдём в избушку. Разговор есть. Важный.
Его на лавку усадила, а сама чайку на травах скоренько заварила, да на мышей оторвалась за сметану спертую. Хотела друга блинами со сметаной побаловать.
- Сядь, хорош суетиться! - развёл нас с мышами по разным углам. – Вот скажи мне, долго вы ещё с Молчуном душу друг другу рвать будете?
- Ой, Птах, не начинай. Всё у нас хорошо, - запела уже привычную песню, зацепив краем глаза силуэт Молчуна за окном. Сейчас я на его нервишках отыграюсь. – Не ссоримся, не ругаемся. Что не так-то?! Получше других живём.
- Угу, так «получше» да так «хорошо», что ты по ночам, когда Молчун услышать не может, в подушку ревёшь? Или так всё распрекрасно, что ты про новую жизнь, что под сердцем носишь, молчишь и ничего любимому не говоришь. И он тоже раскрасавец! - повысил голос Птыц, тоже разглядев моего ненаглядного. Театр одного зрителя, бля!
- Напридумывал себе в голове чёрте что про ваши отношения. Отбивается от своей к тебе любви из глупости, не иначе!
Я уткнулась носом в ладошки, рыдаю так показательно, чтоб зрителя пробрало до самых печенок. Пробрало не только зрителя. Птыц тоже проникся моментом, заизвинялся:
- Ну, прости меня, Ягуся, прости, что так резко всё тебе сказал. Но пойми, нельзя молчать о своей любви. Нельзя потакать страхам другого! Потому что можно однажды понять, что ты ничего не успел – не успел сказать, не успел понять, что любим взаимно, не успел побыть счастливым и всё потерял.
- Да я умру за него! Умру, а он как маленький: "Мы с тобой друзья и у нас свободные отношения", - процитировала молчуново любимое выражение.
Птыц еще долго увещевал да уговаривал меня не выделываться. А я уж в режим ожидания перешла. Все, что нужно было услышать, Молчун услыхал. Теперь решение только за ним. Птыц напоследок стребовал с меня обещание хотя бы про ребеночка папашке рассказать, подмигнул мне, стоя на пороге, и вышел вон. Зуб даю, пошел строптивца дожимать! Вот есть в жизни счастье!
Ближе к вечеру, когда я вся извелась в одидании, Молчун ввалился в избу, разгрохал кувшин, который никому не мешал, но неожиданно попался ему под ноги, загрёб носком сапога осколки под лавку, и все это проделал с самым нечитаемым выражением морды лица, которое только водилось в его арсенале. Я непроизвольно напряглась. Не то, что б страшно было. Нет. С ним никогда не страшно, да и я не пугливая лань. Не требую трепетного отношения. Но что-то подсказывало, что не с новой идеей чугунного литья он сюда пожаловал, и предстоящий разговор будет с сюрпризом.
- Это правда, что мне Птыц сказал? - грозно так поинтересовался, аж булки поджались.
- И что он тебе сказал? - решила включить режим блондинки, лихорадочно обдумывая, как бы так поскорее сдернуть отсюда, переждать грозу где-то в укромном местечке.
- Что ты и вправду моего ребенка носишь под сердцем. Почему молчала?!
Поняла, что сдернуть просто так не получится. Придется сдаваться:
- Я и не молчала. Ты практически сразу, вместе со мной узнал о беременности. Помнишь, там, на горе, в Ледяном царстве, привела тебя в чувства столь радостным известием. Просто ты напрямую больше не спрашивал, а я не хотела лишний раз воду мутить, - не люблю оправдываться, но сейчас нужно мозги ему затарахтеть, чтоб беситься перестал.
- Это было похоже на шутку.
- Не ко времени тогда было разборки учинять. Да и ни к чему. Мы с тобой друзья. Меня все устраивает. Тебя тоже. Захочешь с ребятёнком помочь - против не буду. Но и женить тебя на себе не собираюсь. Больно надо...
Молчун перебил, решительно рубанул воздух ребром ладони:
- Нет. Так дело не пойдет! Тебе надо или не надо, но ребенку отец нужен. Если тебе не стыдно, что при живом отце он полусиротой числиться будет, то мне на это не все равно. Я решил. Мы поженимся. И не возражай!
- Да не возражаю я, - отвернулась, старательно выискивая что-то на полочке, чтоб скрыть свою довольную мордель, которая вот-вот от счастья треснет - Раз решил, так тому и быть.
- И что, даже не поцелуешь женишка? - вдруг муркнул на ухо, подобравшись как-то незаметно сзади.
- Неа! - расслабилась. - Я уже вхожу в роль супружницы. У меня тут дел полно. Каши вот не наварила, пылюку еще не вытирала и, по-моему, голова начинает болеть.
- Р-р-р-р-р... - продолжил истязать мой слух коварный искуситель. - У меня найдется верное средство от твоих головных болей.
- Это какое же? - выгнулась, подставив шею под поцелуи.
- Идем в кровать. Я тебе его там презентую - моё личное ноу-хау.
- А кто против? Я очень даже за, - позволяю ему увлечь себя на постель.
Внутри столько счастья плескается, что хочется и смеяться и плакать одновременно. Его руки, его губы, они повсюду. В них сила и нежность, напор и страсть. Тело горит, требует разрядки, а он словно издевается:
- М-м-м-м-м... Я еще тут не целовал... И вот тут...
Дергаю его на себя. Смеется. Устраивается между бедер, потирается, но не входит. В глазах темнеет от желания. Чувствую, сейчас сама кого-то, такого умного, изнасилую. Выворачиваюсь, переворачиваю его на спину и решительно беру все в свои руки. Вернее, не только в руки, но это уже и не важно. Он на мне и во мне. Садится, сжимает в объятиях. Двигаемся в унисон, медленно раскачиваемся, постепенно ускоряя ритм. Из груди рвутся стоны и всхлипы. Поцелуи, как укусы, не успокаивают, только сильнее распаляют. Нечем дышать. Взрываемся почти одновременно. Сознание уплывает, машет ручкой.
Прихожу в себя, лежа на его груди. Сердце уже не грохочет по ребрам, бьётся ровно и сильно, как и то, что под ухом. Открываю глаза и встречаюсь с его хитрым взглядом:
- Ну что, голова не болит? Помогла моя пилюлька? - щекотнул пальцами по ребрам.
- Еще не поняла. Как-то не распробовала. Можно повторить? По-моему в висках еще стучит.
- Яга, побойся бога! Приличные мужья на жён два раза в неделю, строго по расписанию залазят. Ты хочешь, чтоб я оба заряда за один раз отстрелял? А чем в остальные дни будем заниматься?
- Ну-у-у-у... Я так не играю! - щипнула его за бок. - Не успела замуж выскочить, а мне тут уже такие мрачные перспективы супружник будущий обрисовывает. Хорошо, хоть не поторопилась согласие дать. Есть еще возможность спрыгнуть с крючка да поискать более подходящую кандидатуру.
- Я те спрыгну! - сжал посильнее в объятиях. - Нечего! Пользуйся тем, что под рукой. Мною то есть. Убедила. Постараюсь не два, а целых три раза в неделю на своей флейте исполнять.
- Ха-ха-ха... На твоей флейте исполнять только я могу. Сам не достанешь. А вот орудовать ею придется самому. Хотя... Так уж и быть, помогу тебе, в случае немощи, поддержать ее на боевом взводе.
- Сплюнь, Яга. Не накаркай! - смеется и целует одновременно. А мне хочется весь мир обнять и радостью своею поделиться.
Летучий Голландец мы нагам решили загнать. В Тридевятом все порталами да личными средствами передвижения пользуются, а наги хоть и владеют магией, но слабо. Передвигаются не так быстро, как им порой хотелось бы. Ведь у любой нормальной лошади при виде их хвоста начинается тихая истерика с необратимыми последствиями в виде пахучих кучек. Так что за наш корабль они готовы все сокровища мира к нашим ногам сложить и еще сверху от души добавить.
На спуск корабля со стапелей и первый пробный полет народу собралось немеряно. По поручению Молчуна самолично в блюдонете приглашения разослала всей нечисти и чисти. Правда, недоумевала, с какого нам столько зрителей? Тут и Василиса с Иваном, да внучком прибыли, и братцы Горыни да Баюн со своими половинками, Даже Кощей с Сереньким пожаловали, хоть и не звала я их. Стоят в стороне, хитро так усмехаются. Костлявый, видать, надеется, что ничего у нас не выйдет и Голландец не полетит. А вот фигушки! Зря мы, что ли, столько месяцев над ним бились?!
Все поднялись на корабль. На земле осталась только обслуга, столы банкетные накрывать. По старому русскому обычаю, обновку обмыть, как следует, полагается. Мы с Молчуном на носу встали, дали отмашку подмастерьям своим, чтоб выбивали опоры. Стоило упасть последней, как Голландец устремляется ввысь, подставляя попутному ветру белые паруса. Все притихли, не по сторонам глазеют, а на нас с Молчуном. Видать речь торжественную ждут по случаю открытия первых корабельных авиалиний. Поворачиваюсь к нему, а он стоит от меня в трех шагах и вместо того, чтоб речь толкать, смотрит так, что плакать хочется. Сердце дрогнуло.
- Молчун, - говорю. - Ты чего? Народ речь ждет.
А он улыбается и молчит. Глаз с меня не сводит. В глазах огонь полощется такой, что сердце к горлу подкатило. Да что с ним?! Никогда таким не видела.
- Милый, хороший, - кинулась к нему, обняла, к груди широкой прижалась. - Что с тобой? Тебе плохо?
- Нет, - в макушку мне, а у самого, чувствую, губы в улыбке расползаются. Вот же гад! Напугал!
- Нашел время и место шутки шутить, - проворчала облегченно, прикладывая его рукой по заднице. - Ой! Больно!
Потерла о ту же задницу ладонь, которая на твёрдый предмет в кармане напоролась, и немедленно в тот карман залезла, хоть и не в привычке у меня это. Но любопытно ведь, что он там от меня прячет? Коробочку какую-то очень интересную вытащила. Верчу перед носом, на него поглядываю.
- Ты уверена, что хочешь ее открыть? - спрашивает, а в глазах уже не огонь - Вечное Пламя бьётся. Мне не страшно. Только еще сильнее тянет ее открыть.
- А что там?
- Не откроешь, не узнаешь, - улыбается.
- Зануда, - проворчала я и решительно открыла коробочку. Баа Яга я или где? Чего мне бояться? Свет резанул по глазам, огонь прожег насквозь, а в сердце словно мухоморовку взорвали. Больно-то как!
- Молчун?!
- Любишь? - обнял меня, а сам ухмыляется, фокусник! Сделала вид, что призадумалась, подбородок рукой подпёрла, на гостей кошусь. А они шеи все повытянули, в глазах ожидание. Василиска брови приподнялась и губами шепчет: "Ну!.. Ну!.." Так сразу спокойно, радостно и чисто мне стало.
- Ну ты и гад, - проворчала я, обнимая его покрепче. Вот же ж зараза! А то он не знает, что жить без него не могу?!
- Любишь? - повторил он, и огонь лизнул мою левую руку. Ласково так. С намеком. А я женщина умная, намеки с полтычка понимаю.
- Люблю всем сердцем, хоть ты и... - договорить мне не дали его губы, а додумать - руки. огонь полыхнул так, что искры посыпались. Не жжет его пламя, согревает, как солнце ласковое.
Молчун от губ моих оторвался, облегченно вздохнул, взял мою руку в свою, и на наших пальцах полыхнули искрами огненные кольца.
- Красота, - счастливо выдохнула я. - Не ждала и не гадала, что этот день столько радости принесет.
- Я над ними полгода работал, - едва слышно признался Молчун, а огонь над нашими головами полыхнул с новой силой. Я заулыбалась. Вот уж не думала, что он у меня такой романтик. Прям всплакнуть захотелось. От счастья. Но не буду слезами музыку портить.
Кольцом полюбовалась и протянула руку по щеке его погладить. Голову склонил, улыбается. Только бледный больно.
- Молчун? - всполошилась. А он народу рукой знак подал, меня на руки подхватил и ну за борт. Ведь до земли метров двадцать лететь! Ступа в избе, изба в отгуле и крыльев у него нет! А дитятко в животе пинается радостно! Зажмурилась...
- Ап-п-п-п-п!.. Не бойся, любовь моя, я тебя в обиду не дам, - фыркнул мне в ухо. Только глаза открыла - хрясь! Наш Летучий Голландец прям нам на головы, как факел горящий - бряк! Брёвна в разные стороны, гости в кусты, огонь по столам, а мы с Молчуном посреди этого погрома целые и невредимые стоим.
Что-то тут не так! Руки в боки упёрла, спрашиваю:
- Дорогой, а ну, признавайся, что натворил? Каким таким тазом наш корабль накрылся?
- В нас, Змее Горыныче, Феникс заточен был, - улыбнулся Молчун. - На свободу его выпустить мы могли только тогда, когда все трое свою истинную любовь встретим. Вот я его и отпустил. Пусть свою вечную любовь сам ищет, а мы трое теперь людьми свой век доживать будем. Непростыми, конечно, но тем не менее.
- Это что же это, - растерялась я. - Ты своими тысячелетиями ради меня пожертвовал?
- Зачем мне они, если тебя рядом не будет? - спросил Молчун. Так спросил, что я ему в грудь немедля носом уткнулась.
Вроде и сказать что-то надобно, да только слов таких еще не придумали. Обняла его и наконец спокойно расплакалась. От счастья, конечно. Я хоть и Баба Яга, но на своей свадьбе грех не поплакать. Зато потом всю жизнь смеяться буду.
В качестве бонуса.
Пополнение
читать дальшеСколь живу годков на свете белом, все не устану удивляться чудесам чудесатым. Когда мне достался такой супружник активный, у которого шило в заду заместо двигателя работает, то даже и не подозревала, сколь весело с ним будет время проводить. Даром, что Молчун! Кстати, это он в составе Горынь все отмалчивался, а вот, как отдельный экземпляр, очень даже разговорчивым оказался. Не соскучишься с ним.
Вот поди ж ты, тысячелетний дракон, а ведет себя мальчишка мальчишкой. Я тоже не отстаю, рядом, как тот кузнечик скачу! Мы с ним и варанов на Комодах за хвост дёргали, и ступу мою модернизировали (теперь у нее есть функция сброса не зарегистрированных пассажиров), и в огромных воздушных пузырях ныряли на дно морское, позырить на чудеса подводные, и ковер-самолет у пьяного Хоттаба угнали (хотя долго потом ржали над собой: на что он нам нужен, раритет этот, молью трахнутый?). Когда ж старичок, бедолага, вновь напился, только теперь уже с горя, завернули его в тот ковер и порталом домой отправили, в Самарканд. Хотели иллюзию сделать, типа в бутылке вновь оказался, но потом решили не издеваться над болезным, оставили досыпать так, да еще и антипохмельного зелья в кувшинчике ему припасли на утреннюю пробудку.
Попутно выяснили, что моя метла Молчуна и близко к себе подпускать не хотела. Зато избун сразу признал за старшего и все приказы на ать-два исполнял. Правда и с метлой мой благоверный нашел общий язык. Не сразу, конечно, но со временем, опытным путём он выяснил, что, как всякое создание женского роду, подношения она больно любит. Притащит Молчун пару веточек свежих, сибирьковых, воткнет в нее, она тут же перед ним перья-то и распушает. Бери ее и угоняй, хоть на край свету! Паразитка продажная!
Короче, жизнь била ключом, даже несмотря на растущего внутри меня наследника. Мы с Молчуном оба чувствовали, что дитятко непростое на свет божий явится. Магический фон наследника муженёк чувствовал даже на расстоянии. Только расшифровать его до конца не могли: ни он, ни я. Дитятя явно сюрприз нам какой-то готовило. И вот только благодаря беременности моей, я увидела Молчуна еще с одной стороны. Он вроде смеялся, шутки шутил, как всегда, а сам нет-нет, да и мазнет по мне тревожным взглядом. Видать, все мужики такие полохливые, когда дело до деток доходит.
Хоть и магом был сильным, и не один день на свете прожил, а все же волновался за нас с наследником: ночами не спал, все изобретал какой-то расчудесный эликсир для рожениц. Одна беда. Испытать его не на ком было, окромя зверушек лесных. Сколь не уговаривал и человечек, и нелюдь разную на сносях опробовать средство - ни одна живая душа не согласилась. Все предпочитали своими, проверенными методами пользоваться, или по старинке, с охами да ахами, деточек на свет божий являть. А мне не решался давать. "То, - говорит, - что ежихе помогает, не значит, что поможет тебе. Магия, опять же, совпасть должна с детской."
Я-то не рвалась. Чай не впервой. Он - маг. Да и я ворожбой ведь не зря весь свой век промышляла. Уж сможем дать себе рахубы в нужный час. Весь век не прохожу с рюкзаком впереди. Разрожусь и без эликсира. Но муженек мой выразил желание на родах присутствовать и подсобить благому делу. А я даже слова супротив не сказала. Почему бы и нет? Кто ж еще, как не оба родителя, должны первыми потомство встречать?
Жизнь била ключом. Только в последний месяц я чуть потише стала себя вести, когда уж и земли из-за живота разглядеть не могла не нагнувшись. Но чувствовала себя великолепно и капризами, типа, принеси мне того, не знаю чего, не страдала. Как говорится, ничто не предвещало...
Я сидела в лаборатории в своем любимом кресле и листала "Наука и жизнь", пытаясь отделить зерна от плевел, Молчун все же не оставлял попыток: совершенствовал волшебный эликсир для предстоящих родов, а параллельно с ним сыворотку правды. Носился мой милый метеором по лаборатории и бубнил себе под нос "Говорят, мы бяки-буки...", а я между делом любовалась на его мужественный профиль. Не выходило у него что-то там с сывороткой. Она действовала, но как-то неправильно. С пробуждением либидо. Так, что испытуемый готов был и указатель придорожный изнасиловать, признаваясь ему в своих самых потаённых эротических фантазиях. С этим нужно было что-то делать.
Свою идейку с мухоморовкой я давно Молчуну подкинула, обсосали ее с двух сторон, вот он и пыхтел, пытаясь свести все к общему знаменателю и устранить нежелательные побочные эффекты. Меня к производству оной близко не подпускал, чтоб парами не надышалась и не навредила будущему наследнику. А я и не рвалась. Подумаешь! Не больно-то и хотелось. Косилась, конечно, в ту сторону одним глазком из-за журнала. Хотелось к процессу ручку приложить, но не лезла. Зарок ведь давала. Мамой клялась. Мой Молчун, по-видимому, к тому времени сам паров уже здорово нанюхался, потому как вопросы из него дурацкие полезли:
- Яга!
- Ась?
- У меня встал вопрос.
- Только вопрос? Больше ничего? - не преминула поддеть.
- Фу-фу-фу... Пошлячка! Так вот, мне тут мысль одна покоя не даёт.
- Слава богу! Не одна я тебя достаю.
- Не перебивай, когда с тобой твой мужчина разговаривает! - типа, грозный дракон.
- А ты на беременную голос не повышай. Это, знаешь ли, чревато, - захихикала, а у самой вдруг в голове: "Дзинь! Время пришло!" - и в животе повело, кольнуло знатно. Даже растерялась слегка, погладила его, в надежде, что рассосется. До родов то еще неделя была по срокам. Эликсир, опять-таки, не был опробован. А Молчун продолжил вещать и ухом не вести, словно ничего не почуял. Бывало у него такое, когда здорово чем-то увлекался. Никаких изменений в магическом фоне даже у себя под носом не замечал.
- Яга! Ты дашь мне сказать?
- Я вся - одно большое ухо.
- Хм... Ладно. Я вот о чем. Птенцы вылупляются из яиц...
- Тоже мне, новость...
- Погоди. У Ворчуна с Нагайной опять таки детки из яиц вылупились.
- Эт ты мне сейчас Америку заново открывать вздумал?
- Яга, будь серьезней!
- Ну-ну! Удивляй меня дальше.
- Я-то с братьями тоже из яйца рожденный. А ты сейчас моего ребенка носишь. Вот я и хочу узнать...
- Не стану ли я яйца нести? Молчун! Да ты никак с дуба рухнул?! Ты где-то яйцеклад обнаружил, когда самолично на мне исследовал все тонкости строения женского тела?
- Я тогда не об этом думал.
- В тот момент за тебя вообще нижний мозг думал. Но все же?
- Не. Яйцеклад мне там точно не встречался.
- Тогда об чем речь? В несушку я точно не превращусь. И наследника тебе рожу по человечески, - тут наследник так здорово запросился наружу, что ясно стало: не отверчусь. Придется до срока рожать.
- А если не устраивает такой способ рождения, так тебя за твои рога тут никто не держит! - съязвила, как положено приличной, занудной женушке.
- Погоди. Не бурчи, - эскападу с рогами Молчун предпочел пропустить мимо ушей, что на него совсем не похоже. - Лучше расскажи, в каком положении рожать собираешься?
- А в каком зачинали, в том и рожу, - ляпнула не подумавши, и только по его озадаченному молчанию поняла, что сказала. Учитывая, какие эксперименты мы в пору зачатия в постели проворачивали, это было бы несколько проблематично. Но не отказываться же от своих слов!
- И тебя придержу рядом, чтоб ощутил всю прелесть момента, - вновь захихикала. - Что одну и ту же тему десять раз обсасывать? Мы ж уже все с тобой раньше обговорили. Ты сам мне статью о родах в воде подсуетил, сам убедил в их пользе для нашего наследника, сам с Водяным договорился?
- Подсуетил. Убедил. Договорился.
- Он нас на озере примет?
- Примет.
- Русалок любопытных разгонит?
- Разгонит.
- Манефа с кикиморой обещались подстраховать ежели чего?
- Обещались.
- Дык, какого лешего ты тут Ваньку-дурака из себя оформляешь?
На этой фразе он завис, явно не зная, что ответить, чтоб не обидеть. Потом присмотрелся повнимательней и разродился:
- Ты меня сегодня еще не кормила, не поила, а уже пытаешься мозг поиметь? Яга, это на тебя не похоже. Колись давай, что происходит?
- Тебе не понравится.
- А может я сам решу, что мне понравится, а что нет?
Вижу, что милок мой уже явно теряет терпение, и решаюсь:
- Рожаю я.
- Не понял... Как рожаешь? - замер он да прислушался. - И впрямь рожаешь.
Молчун медленно, аккуратно отставил в сторону колбу с недоваренным драгоценным снадобьем. Потом почесал затылок, решительно затолкал ее в сейф - видать, от греха подальше - и повернулся ко мне:
- Мдя-я-я-я... Пару минут назад почуял измененный магический фон, но грешным делом решил, что показалось. Ты ж сидишь вся такая беззаботная и радостная, - подошел ко мне, прикоснулся губами ко лбу и, умостившись на подлокотник кресла, приложил руку к животу. - А ведь говорила, что у нас есть неделька в запасе. Я кикимору отпустил с твоей сеструндией в Лапландию за морошкой. Нагайна с Ворчуном в турне поехали к Нагам, Василиса с ними, в качестве тяжелой артиллерии. Человечкам-повитухам доверить вас с наследником не могу. Вдруг выброс магии какой? А они такие хлипенькие. Шандарахнет дитёныш наш по ним - ни один некромант потом косточек не соберет. Может и впрямь подождешь с недельку? - подмигнул лукаво. Змей! Любимый.
- Я-то сколь хошь подожду, а вот дитятко твое большим терпением не отличается. В дверь ломится так, что мне уже обеспечен заворот кишок, - поспешила "успокоить" горе своё луковое.
- И что теперь делать? - бровями поиграл, а в глазах все равно тревога мелькает.
- Ворота открывать и принимать гостей!
Отвернулся, бубнит себе под нос:
- Чтоб я еще раз!.. На бантик завяжу...
- Милый! Я не ослышалась? Ты что-то о бантиках там говорил?
- Да... Синий, говорю, нужно было подготовить, - выкрутился благоверный. А меня смех разбирает. Хочется просто подразнить его.
- Воды... - прикрыла глаза, кисть на лоб откинула, приняла вид, чуть ли не умирающей. Не одному ж ему представление разыгрывать? Вроде повёлся.
Не успела бледность благородную, синюшную на себя нагнать, как он уже несется с кружкой воды в руках. Притормозил. Хлопнул себя по лбу рукой. Помчался обратно. Тащит снова, но оттуда уже пар валит. Видать, чайку плеснул. На ходу хлебнул. Обжегся. Выматерился. По губам себе нашлепал. Снова развернулся и исчез. Вернулся быстро, но половину на ходу расплескал. Подскочил ко мне, за руку взял и тут же залпом всю воду выхлебал. Потом смотрит в кружку, на меня, снова в кружку и:
- Прости. Не донёс... - а у самого чертята в глазах скачут.
Вновь с места сорвался, клоун мой любимый. Только колпака шутовского на голове не хватает. А я от хохота гнусь и вслед кричу:
- Ты не забыл, что нам порталами пользоваться нельзя? До озера далеко, а пешком не дошлепаю. Да и ступа меня вряд ли сейчас выдержит.
- Так у меня с Нагай-птицей договор заключен. Как только ты рожать соберешься, а ты уже собралась, я тотчас блюдую ей и она нас относит к озеру. Ща звякну нашему транспорту, - сменил траекторию движения Молчун и взялся названивать по блюдофону самой распоследней модели, да еще и им же самим усовершенствованной.
О чем они там поначалу разговаривали, я даже не прислушивалась, а вот потом, когда Молчун зубами заскрипел, волей-неволей ушки на макушке встали.
- Ты что ж это, перьевой мешок, кинуть меня вздумала? Где я по-твоему сейчас иного перевозчика найду?
- Ничего не знаю. Договор был через неделю лететь, - проскрипела вредная птаха в ответ. Такой нежданчик от нашего наследника никого на месте не застал.
- Сейчас всё равно я далеко. Ко времени не поспею. Ищите другого помощника, - щелкнула клювом Нагай-птица и отключилась.
Акушер мой, ни слова не говоря, давай тому же Хоттабу наяривать. Ему через портал к нам со своим ковром-пылесосом... тьфу... самолетом, что до ветру сходить. А тот и лыка не вяжет. Знай себя за куцую бороденку дергает и требует еще вина. Молчун прервал с ним связь и вновь по блюдофону кого-то набрал, да только вызов впустую ушел. Тут уж мой благоверный слегка разнервничался. Да так, что блюдце из рук уронил. Два раза... Со всей дури... Кинул мне через плечо:
- Я сейчас... - и рванул на двор. Через минуту загрохотало что-то, белым пыхнуло за окном. Я аж рожать забыла, так любопытно стало, что там происходит. Голоса какие-то послышались. Покряхтела, попыхтела, но с места насиженного поднялась, к окошку подошла и распахнула его. А там... Горыня. Трехглавый. В полном составе. Озадаченный. Совещается:
- Помогите, братцы!.. - это мой, получается, группу поддержки себе набирает: народ на променад агитирует. - Я ж один не справлюсь! Нужно Ягу к озеру перенести.
- Не, ну ты даёшь, - хихикает Говорун, почёсывая тыковку, а Ворчун ему вторит. Говорун же дальше язвить продолжает, ирод лазоревый:
- Значит, Яга уже вовсю рожает, а ты ее к нам на спину взгромоздить вздумал? Щаз! - переглянулись меж собой эти заразы. - А ну как сверзится с высоты? Моя нервная система таких потрясений не выдержит. Или возьмет, да и родит прям на нас? Кто ей поможет, если мы в это время крыльями махать будем, да курс держать? Тем более, в женской физиологии я разбираюсь, как коза в бананах. Мой Трандуил ... гм... мужчина все-таки. Вон, Ворчун у нас - многодетный папаша. Может он и поработает консультантом по ходу дела? - кивнул на братца.
Ворчун аж хвост поджал, сделал глаза, как плошки, и себе давай отнекиваться:
- Не-не-не... Во-первых, мне Нагайна по кумполу настучит, ежели я посмею Яге в такое место хоть одним глазком заглянуть. Дружба дружбой, а мужья врозь. И, во-вторых, я тут тоже бесполезен. Специфика у нас с Нагайнушкой своя, сам понимаешь. Так что, Молчун, братец, донести Ягу до озера мы не отказываемся, но ты уж как-то постарайся уговорить ее дотерпеть до места, и нас с Говоруном криками резкими не смущать.
- Да вы никак пообалдели оба? - возмутился на те речи Молчун. - Вы что, Ягу не знаете? Да она ни в жизнь не покажет, даже если ей и впрямь туго будет! А времени у нас в запасе немного есть. Донести до озера по-любасу успеем. Ждите здесь. Я сейчас котомку с необходимым прихвачу да Ягу приведу.
Тут же братцы распались натрое и Молчун на всех парах дернул в лабораторию.
Заскочил весь такой радостный:
- Милая, транспорт готов. Ты рожать не передумала?
- Ну, раз и транспорт готов, и ты, то на кой ляд мне отступать? Да и наследник, чую, совсем не против сменить обстановку.
Рассмеялся Молчун, цапнул котомку со скамьи, меня на руки подхватил и поволок на улицу. А там браты его с ноги на ногу переминаются, на меня глазами хлопают.
- Ну что, орлы? Готовы к психическому рейсу? - не преминула поиграть у них на нервишках. Яга я, или где?
Ворчун что-то себе под нос пробубнел, а Говорун наоборот расслабился и разулыбался:
- Раз ты, Яга, шутить изволишь, знать наш рейс не такой уж и психический выйдет. Только вот как тебя нести будем? На спине-то ты вряд ли удержишься со своим шариком, - скосил глаза на мой живот.
- А нечего ей на спине делать, - тут же подал голос Молчун. - Лапы нам на что? Или ты ими уже разучился пользоваться? В лапах и отнесем.
Сообразительного муженька я себе отхватила! Прям не нарадуюсь. Вот рожу и нарадуюсь. Поскорее бы!
Передислоцировали Горыни меня к озеру быстро, трепетно держа впереди себя в могучих лапах, как в колыбели. Обошлось почти без приключений. Только из-за ветра неизвестно откуда взявшегося, пришлось на бреющем лететь. Поломали Горыни пузом своим пару сосенок. Такое им в этой ипостаси, что слону дробина. Приземлились на бережку у нашей любимой с Молчуном заводи. Только я ногами на землю ступила, Горыни мои вновь растроились. Молчун рядом стал, а Ворчун с Говоруном ручками помахали, пожелали счастья в личной жизни и, стребовав обещание немедля блюдануть о результатах, смылись порталом. Оставались мы с благоверным моим недолго одни. Озерная гладь заволновалась, кругами пошла и на глаза нам показался сам хозяин - Водяной. Рукой в тине зеленой повёл, пальцами прищёлкнул и рядом с ним из воды показалось что-то вроде ложа из листьев кувшинковых. Хозяин озёрный сделал жест приглашающий, поклонился безмолвно да вновь сгинул в своих глубинах, наконец оставив нас наедине.
Угнездил меня Молчун на то ложе прямо в одежде и сам в портках в воду зашел. Не нагишом же дитятко встречать? Какое у него тогда о родителях мнение сложится? А обсохнуть - дело недолгое. Шепнул заклинание, и ни росинки на тебе не останется.
Дитятко наше как раз просигналило настойчиво, что готово выйти в открытый космос. Боли я не чувствовала, ворожба моя спасала от такого побочного эффекта, но кайфа от его передвижений внутри тоже не ощущала. А еще наследник силушку свою волшебную излучал, как сверхновая.
- Чуешь, Молчун, как от дитяти магией шибает?
Без пяти минут папашка гордо выпятил грудь, что тот тетерев на токовище и разулыбался:
- Как же не чувствую. Хороший потенциал у нашего наследника. Только как же его уговорить не буянить здорово и поскорее выбраться наружу? - озадаченно почесал муженек свою тыковку. - Может спеть чего? Или давай, мяса принесу? Нас с братьями из яйца на мясо выманивали.
Как-то неправильно подействовала на меня его болтовня. Тут же захотелось чего-то съесть, сама не знаю чего.
- Мяса не хочу. Хочу апельсин и капусты квашеной.
Он посмотрел на меня, как на дитя малое. Даже по голове погладил:
- Это я тебе потом дам, а пока надо сына выманить. Сам он, по-моему, в ближайшую пятилетку выходить не собирается. Видно, ему в тебе хорошо? Оно-то конечно понятно. Мне в тебе тоже ого-го как хорошо было.
Я невольно фыркнула:
- Нашел о чем сейчас, да еще практически при сыне, вспоминать. Может ты его вообще уговоришь там остаться?
- Ну, а че? Правильные ориентиры ему даю. Зато нормальный мужик будет, не то что некоторые. не будем в моего брата пальцем тыкать.
- Ай-яй-яй... Дорогой, ты о толерантности слыхал? Что тебе наши голубки плохого сделали?
- А я чо? Я ничо... Давай-ка лучше делом займемся. Сейчас гляну, что там наш сынок поделывает? - включил повитуху мой любимый. Наклонился надо мной и замер.
- Ты не молчи, рассказывай! - ничего не видела из-за живота, но хоть как-то старалась проконтролировать процесс.
- Тебе анекдот или о погоде? - ожил Молчун.
- Балда! Головку видно?
- Какую из них? Моя так вообще от страха на неопределенное время спряталась, - зубоскалит муженёк.
- Это ты сейчас ее не найдешь. Поглядим, что она тебе через месяцок запоет.
- Что? Целый месяц без сладенького? - молчуновы обалдевшие глаза нужно было видеть! - Мы так не договаривались! Да через месяц мои перепелиные начнут греметь как царь-колокол. Может что-то раньше придумаем? - скорчил жалобную мордель.
- Кто о чём, а голый о бане! - чувствую, что аж нога задергалась, так захотелось его за несвоевременность пяткой лягнуть. - Кашпируй там давай! Не отвлекайся!
Молчун спохватился и вновь переключил внимание на предмет нашего ожидания:
- Сынок, родименький, выходи. Заждались мы уже тебя, - обратился он с приветственной речью. Чувствую, внутри что-то здорово заворочалось.
- Ой-ой-ой! Ты куда? - завопил муженёк.
- А-а-а-а-а-а!... Что случилось? - и себе ору.
- Дитныш наш наружу выглянул, головой помотал и вновь скрылся. А теперь из тебя хвост торчит. Зелёный.
- Ёшкин-матрёшкин! - вспоминаю азы анатомии и физиологии и понимаю, что трындец подкрался незаметно.
- Что происходит? - трясёт меня за ногу Молчун.
- Хвостом вперед лезет? Нужно развернуть!
- Кого? Тебя?
- Балда! Его!
- Ш-ш-ш-ш-шта?! - брякнул челюстью о пол мой обалдевший помощник. - Яга, милая, девочка моя, как ты себе это представляешь? Не коня ведь на дороге, и не корабль, а дитя! И где? У него руля нет!
- Носом он вперед должен идти, а не хвостом.
- Выходит, я должен его уболтать обратный разворот сделать?
- Да! И как можно скорее! - окончательно разозлилась я на своих мужиков. Эти танцы с бубном внутри меня не очень-то приятными ощущениями сопровождались.
- И вообще. Или сам действуй, или передай своему наследнику, что если он сейчас же не развернется, я вообще его родить отказываюсь!
- Стоп! Яга! Не буянь. Сейчас я все устрою.
Наклоняется надо мной, смотрит в глаза молча, пристально, обнимает за шею одной рукой, а вторую на живот кладёт. Расслабляюсь. Прикрываю глаза. Чувствую, как по телу искорками побежала его сила. Дышу глубоко.
- Хорошо? - шепчет неслышно, одними губами, целует легко, почти не касаясь. Улыбаюсь в ответ:
- Хорошо. Давно бы так.
Ничего не чувствую. Словно завороженная наблюдаю, как Молчун спускается лицом к животу, целует его, обхватывает ладонями, шепчет тихо:
- Пойдем, малыш, мама устала, неужели ты не чувствуешь? Она же у нас маленькая совсем, а ты большой.
Прислушиваюсь к его шепоту. Чувствую, как внизу нарастает давление. Время пришло! Откидываю голову, сверяясь с ощущениями, упустив из виду своего благоверного. А он времени зря не теряет: водит рукой над животом и древнее тайное заклятие произносит, что тысячелетиями звучало из уст драконов над своими яйцами, для призвания потомства.
Будто песня в ответ послышалась: звук такой чистый и высокий от поверхности воды отбился, после чего кокон из нитей силы завертелся вокруг нас, осветил округу золотым сиянием, мягко приподнял меня над поверхностью озера. Вдруг, словно со стороны нас увидела. Я нависаю над водой. Молчун стоит рядом. А между нами появляется шар, внутрь которого втягиваются нити кокона. Мгновение спустя на руки Молчуна опускается маленький зеленый дракончик. Трёхголовый. А я вновь оказываюсь на ложе из листьев.
Молчун с восторгом смотрит на юного Горыньку, но не успевает ничего сказать, как наше милое чадо чихает на него пламенем. Да так, что мужа на берег выносит. Пока офигевший папочка приходит в себя и возвращает утраченный дар речи, ко мне поворачиваются три милые мордашки. Две просто молчат, а одна улыбается и задорно подмигивает.
- Опять три в одном? - вырвалось.
Смотрю на Молчуна. Он весь в песке с головы до ног, рассматривает свое чадо и тоже глупо лыбится. А я не выдерживаю, смеюсь облегченно:
- Как же мне везет на трехголовых Горынь! Сын весь в тебя. Такой же зелененький и симпатичный!
Мой любимый осматривает себя и чмыхает носом:
- Вот как раз в настоящий момент симпатичностью от меня за версту несет. Весь черти в чем! Хорошо, хоть сынуля мне волосы на голове не спалил, а то б ты в мужья получила лысого красаф-ф-ф-фца.
Я смеюсь, выбираюсь на берег, а Молчун подходит с дитятком, выдыхает на всех нас огонь магический, очищающий, после щекочет мелкого Горыньку по пузику и тот вмиг оборачивается обычными человеческими дитёнышами. Едва успеваем их подхватить. У меня на руках оказываются два сыночка, а у Молчуна пускает пузыри маленькая зеленоглазая дочурка. Она хватает папочку за нос и звонко смеется. Супружник мой расплывается в глупейшей улыбке. А у меня от счастья слезы на глаза наворачиваются.
Смотрю в голубую высь и мысленно благодарю Птицу Счастья: "Спасибо, Птыц!"
А через секунду слышу в ответ: "Обращайся!.."
Неписун задалбывал. Поборола. Теперь только один хвост мне спать не даёт. Но я и его на днях допишу)))
-
-
11.05.2015 в 17:53-
-
11.05.2015 в 22:14У меня к ним любовь отдельная, нежная и трепетная)))
-
-
29.02.2024 в 09:31Посетите также мою страничку
www.kino-ussr.ru/user/MelvaBarrios7/ открытие счета в иностранном банке юридическим лицом отчетность
33490-+