ПОДАРОК
читать дальшеНи щебет птиц, доносящийся в приоткрытое окно, ни солнечный свет, прорвавшийся лучиками сквозь ветви деревьев, не могут разбудить меня. Это удаётся ему. Почти удается. Сквозь утреннюю, сладкую негу, затопившую тело, пробивается ощущение его ладоней на моей спине, пояснице. Сознание балансирует по тонкой грани между сном и явью. Вновь соскользнуть в объятия Морфея не дают его губы. Все волоски на теле дыбом от легких поцелуев, щекочущего дыхания. Влажный язык прогуливается по складочке под ягодицей. Знает, зар-р-р-р-раза, чем взять. Хочется еще. Не поддаюсь на провокацию, сильнее вжимаюсь лицом в подушку, бурчу в нее:
— Какого ты не спишь? Выходной же…
Тишина в ответ. Никакого движения. Словно умер он там. Или испарился. Отрываю голову от подушки, оборачиваюсь назад, щурюсь против солнца. В ареоле яркого света от окна сидит на коленях между моих разведенных ног. За ухом ромашка. На широкой груди красным маркером: «С Днем рождения!». «Я» — написано задом наперед. Балбес! Ухмыляется, смотрит лукаво. Ну, вот как на такого мужика сердиться?
В полном молчании переворачиваюсь на спину. Вновь оказывается между моих разведенных ног, смотрит пристально, уже без улыбки. Узнаю этот взгляд. Серые глаза всегда выдают желание. Даже раньше члена. Кстати о птичках. Оба явно проснулись: и его, и мой. Ёрзаю ногой по кровати. Скрыть заинтересованность вряд ли получится, да и не сильно хочется. Скорее, просто хочется. Моя естественная реакция на него, не угасающая с годами.
Внимание отвлекает что-то твёрдое под ступнёй. Маркер! Кто-то был так нетерпелив, что забыл его оставить там, где занимался художеством, или у него есть еще какие-то планы на сей предмет? Сейчас выясним. Тяну руку:
— Дай.
— Бери, — охотно отзывается, поворачиваясь ко мне задом. Тут же забываю о маркере. Кривыми буквами на пояснице выведено: «Подарок», и стрелочка вниз. Пилять! Не часто случается отведать его крепкой задницы, хоть я и сам не рвусь к активной роли. Но сейчас тело отзывается в момент. Руки тянутся к упругим половинкам. Даже зубы сводит от желания куснуть, пометить. Не отказываю себе в таком удовольствии: звонко шлепаю раскрытой ладонью и тут же прикусываю. Дёргается от неожиданности, выдыхает с шипением и прихватывает рукой мою голову, прижимая ее к покрасневшей коже. Нравится? Не знал, что он такой извращенец. Мы — извращенцы, потому что мне тоже нравится видеть отпечатки своих зубов и пальцев на его смуглой заднице.
Рывком подгребаю под себя, накрываю телом, трусь головкой о промежность. От вида широких плеч, раскрасневшейся кожи несет не по-детски. А еще больше несет от его запаха. Веду носом по шее, лопаткам, маньячно вдыхая, пьянея от аромата разгоряченной кожи и вседозволенности. Он такой покорный! Сгребаю рукой отросшие волосы на затылке, поворачиваю лицом к себе и присасываюсь к губам. Отвечает с привычным напором, но я не уступаю, не позволяю ему вести. Сегодня мой день! Сдаётся. Подчиняется. Всегда тонко чувствует мое настроение. Мысленно благодарю бога за такой подарок судьбы.
Раскачиваюсь, втираюсь в него, в желании срастись всей кожей. Слышу хриплое:
— Давай уже…
Пальцы сами находят вход, скользят внутрь почти без сопротивления. Готовился? Зажмуриваюсь от вспыхнувшей в мозгах картинки, как он делает это в нашей ванной. Одна нога опирается о ее край, руки заведены назад, пальцы растягивают покрасневшее колечко, на щеках румянец. За столько совместно прожитых лет мой мужчина все же не разучился краснеть. Чумею от него такого.
Встряхиваю головой. Когда-нибудь я заставлю его проделать это у меня на глазах. Но не сейчас. Устраиваюсь между бедер, раздвигая половинки и медленно, по сантиметру продвигаюсь вглубь. Не хочу делать больно. Не смогу. Замирает, но не зажимается. Я весь в нём. Останавливаюсь, чтоб перевести дыхание и дать ему возможность привыкнуть к моему вторжению. Кивок головой, нетерпеливое движение бедрами:
— Умер ты там, что ли? ..
«Ах так?! Ну, держись, дорогой!..»
Никогда не отличался большим терпением, когда его поршень шурует внутри меня. Порой случается, пока он придёт к финишу, я уже дважды кончил. Сейчас же где только находятся силы оттянуть неизбежное? Пользуюсь возможностью, валяю по всей постели, то укладывая на бок, то вновь пристраиваясь сзади. Он все равно периодически срывается, стремится к главенствующей роли, задаёт ритм, насаживаясь на меня так, что пот разбрызгивается во все стороны. Почти слышу звон своих яиц, когда они рывками шлепают о его промежность. В голове пусто. Лишь одна мысль по кругу: «Мой… Мой… Мой…»
Чувствую, что вот-вот, вновь выхожу, переворачиваю на спину. Помню, что не любит. Поза открытости и беззащитности не для брутального самца. Но сегодня я так хочу! Хочу видеть его глаза, когда кончает подо мной, и он вновь, пусть неохотно, подчиняется: раздвигает ноги, впускает, приподняв пальцами и без того поджавшуюся мошонку. Глаза в глаза. Губы в губы. Не отводя взгляд, не зажмуриваясь. Его член зажат между телами. Знаю, не сможет кончить без рук. Сам почти на грани, но хочу хотя бы попытаться прийти к финалу одновременно, поэтому меняю положение: укладываю его ноги на свои плечи и меняю угол вхождения. Пара пробных движений: поддеваю бедрами снизу вверх и он неожиданно сильно дергается. «Во-о-о-от!.. То, что доктор прописал!..»
Поясницу уже нестерпимо ломит с непривычки. Начхать! Заслушиваюсь такими редкими стонами, любуюсь офигенной картинкой. Он по-прежнему не закрывает глаза, но их заволокло мутной пеленой. Соски сжаты, торчат призывно. Обязательно расцелую и оближу. Потом. Если останутся силы. Его кулак сжимает член, уже не надрачивая, а словно в стремлении сдержать накатывающую лавину. Нет, дорогой! Сегодня таки мой день! Отпускаю одну ногу, отталкиваю его ладонь, сжимаю пальцами головку, наподдаю бедрами, вдавливаюсь, втискиваюсь в пульсирующее нутро.
Сквозь пальцы брызжет, растекается по животу и груди. Рычит, дергается, запрокинув голову, выгнув шею, сжимает меня до боли. Срываюсь вслед, скулю, потом просто ору, заваливаясь на него. Меня вырубает.
Прихожу в себя от легких поглаживаний по плечу, волосам. Я по-прежнему сверху и в нём. Вжимаюсь носом в ключицу. Улыбаюсь. Офигенный подарок. Весь. Мой.
Дует в ухо, тихо смеется:
— С днем рождения, сексуальный террорист.
— Почему это я террорист? — я почти возмущен. Почти.
— Чуть не до смерти меня затрахал, — отвечает, но мордель довольная. Открываю рот, чтобы все же возмутиться, только он опережает:
— Нужно будет повторить. Потом… Когда мой зад немного заживет, — смеется с меня, обалдевшего, целует в приоткрытый рот.
«Охренеть! Обожаю!..»